Кто услышит коноплянку

- Уже все готово, помощники. Как сговорились. Впрочем, много гостей Ира и не ждала. Ее две подруги уехали на свои дачи, друзей мужа она не видела давно. Последней подъехала Мещерская. Воронова удивилась:

- Я думала, ты на даче.

После встречи Нового года отношения между подругами заметно охладели. Инициатором стала Софьямладшая. Заверения Мещерской, что, приглашая Коваленко, она действовала из лучших побуждений, только усугубили положение. И хотя внешне мало что изменилось и обе Софьи перезванивались друг с другом, прежней сердечности в их отношениях уже не было. Но сейчас Воронова была искренне благодарна Мещерской за то, что она, отказавшись от традиционного семейного праздника на даче, осталась в Москве, чтобы помянуть Бобренка.

Впрочем, Ира сразу же сказала, когда пять человек уселись за стол:

- Дорогие мои друзья! Сегодня у нас не поминки. Сегодня - день рождения моей... нашей Лизы. Если буду плакать... вы уж простите. Ровно год назад мы отмечали ее девятилетие. Из тех, кто сейчас находится здесь, на нем были мы с Витей и Наташа. Это был замечательный день рождения. Другого такого у Лизы... - Ира заплакала.

- Ира, сядь, успокойся. - Виктор обнял жену за плечи.

- Я спокойна. Ничего. Просто... теперь я понимаю, что самое страшное на свете - пережить своего ребенка... Мы с Витей это пережили, а может, и не пережили... Я обещаю, что больше сегодня плакать не буду... Лиза была светлым человечком. Наверное, Бог ее и взял к себе потому, чтобы вся эта грязь, которой так много в нынешней жизни, ее не касалась. Она была светлой и очень жизнерадостной девочкой. А потому давайте представим, что она здесь, рядом с нами... Господи, ведь обещала... рядом с нами и... Не умею я говорить, но, надеюсь, вы меня поняли.

- Поняли, Ирочка, - сказала Наташа, которую поддержали и другие.

- Я еще последнее хочу сказать. Сегодня я... сегодня мы с Виктором никого не звали. Никому не напоминали о том, что у Лизы первого мая день рождения. Вы пришли по зову сердца. Спасибо вам. Всех вас Лиза очень любила. Жаль, нет еще одного человека - вы знаете, о ком я говорю. Значит, он не смог приехать... Помню, как она готовила вам свои прощальные подарки... Для меня это было самым тяжелым. Мам, говорит мне она... - Тут Ира разрыдалась. Поднялся Виктор.

- Ира, все, отдохни. Ты правильно все говоришь, а потом реветь начинаешь. Лиза бы огорчилась... Давайте помянем... мою дочку и... - заплакал и он.

- А ну вас, - рассердилась Наташа. - Я беру власть в свои руки... Они выпили. Потихоньку завязался разговор. Уже более спокойный, без слез. Неожиданно в дверь позвонили. Наташа посмотрела на Воронову, та на Котеночкину. Вошел, смущаясь, отец Борис.

- Извините, опоздал. Можно я присоединюсь к столь достойным людям?

- Проходите, батюшка, - захлопотала обрадованная Ира. Виктор побежал в кухню за стулом.

- Ты думала, что он приедет? - тихо спросила у Софьи понявшая все Мещерская.

- В глубине души надеялась, но не то чтобы очень.

- Младшая?

- Что?

- Аркадий Ревазович от тебя отстал?

- Пока нет. Как и обещал, я по уши в его розах.

- Куда их ставишь?

- Даша их в мусоросборник выносит.

- А ты не принимай их.

- Спасибо за совет. Он розы через посыльных передает. Звонок - вам букет - распишитесь.

- Прости меня, - вдруг сказала Мещерская.

- Да что уж там. Ты ведь и правда хотела как лучше. Слушай, ты еще хлюпать будешь!

- Подожди. Ты еще не знаешь всего. Я...

- Знаю, - улыбнулась Воронова. - У тебя замысел коварный был. Бабник Коваленко пудрит мне мозги, я перестаю думать о Кирееве, но тут появляется Ферапонтик.

- Ты меня презираешь?

- Да люблю я тебя, хотя не знаю, за что. Дело ведь не в Кирееве, старшая.

- А в ком?

- Во мне. Я другая стала, понимаешь? И благодаря Бобренку тоже. Мещерская пожала под столом руку Софьи.

- Спасибо. Я отошью этого Аркадия.

- Я сама справлюсь.

- Кстати, мы давно с тобой сердечно не общались. Недавно Ферапонт девушку домой приводил знакомиться. Нам с Ильей понравилась. На тебя чем-то похожа.

- Я рада. Правда, старшая, очень рада. Вот только жаль, пойдут внуки - забудешь ты меня совсем. Мещерская не успела ответить. Воронова, взяв бокал и поднявшись, попросила:

- Если позволите, я хотела бы сказать несколько слов. Все замолчали.

- Я здесь младше всех и не имею, наверное, права говорить прежде Наташи, которая столько лет была для Бобровых надеждой и опорой.

- Перестань, - засмущалась Котеночкина.

- Отец Борис должен бы как священник говорить прежде меня. Да и Софья Мещерская, с легкой руки Лизы ее все стали называть старшей, тоже - она все-таки создала тот фонд, о котором мы так мечтали в прошлом году. Я отошла от участия в этом деле, Наташа, загруженная сверх меры, - тоже, а Софья не сдалась.

Пришла пора смущаться и Мещерской:

- Ничего я особенного и не сделала.