Кто в России не ворует. Криминальная история XVIII–XIX веков

Очень большое развитие получили квартирные кражи. Менее искусные шли, как говорится, «на хапок»: целыми днями шлялись по многоэтажным доходным домам, высматривая, не попадется ли открытая дверь квартиры, где можно, например, стянуть шубу с вешалки, или незапертая чердачная дверь – на чердаках обычно сушилось белье, и набрать можно было не одну охапку.

Другие, более расчетливые, высматривали квартиры, чьи хозяева вместе с прислугой уехали за город, на дачу. Вот уж там можно было похозяйничать, не торопясь и не озираясь при каждом шорохе. Благо охранной сигнализации тогда не существовало. Ну, а замки и запоры… Специалисты по дачникам мастерски владели ломиками, долотами и разнообразными отмычками. Был случай, когда один такой умелец взломал девять квартирных замков на двери (хозяева, должно быть, были люди предусмотрительные, но это их не спасло). Во время другого ограбления из роскошной квартиры одной только мебели вывезли на 4000 рублей, не считая прочего добра.

Народ с более мелкими амбициями довольствовался меньшим: срывали обивку с дверей и почтовые ящики (нет такой вещи, которую нельзя было бы продать скупщику краденого), отвинчивали замки. Известен случай, когда один такой «слесарь» за один проход по дому ухитрился снять тридцать замков. Другой, кроме слесарного мастерства, обладал еще и изумительной наглостью: в Петербурге, средь бела дня, он заявился со «струментом» в одно из зданий… Министерства юстиции и без всякого уважения к Фемиде принялся свинчивать с дверей замки.

Сторожа, видя такое дело, все же поинтересовались:

– Ты что это тут делаешь?

На что «слесарь» преспокойно пожал плечами:

– Сами не видите? Замки отвинчиваю.

– Да кто ж тебя прислал?

– Кто, кто… Хозяин и прислал. А наше дело маленькое – что приказали, то и исполняй…

Сторожа пожали плечами и разошлись: действительно, черт его знает, это начальство, оно нам не докладывается… Нахал преспокойно продолжал работу и успел отвинтить еще семь замков. Но тут на его несчастье появился экзекутор (чиновник, в те времена примерно совмещавший функции завхоза и коменданта здания), и уж он-то прекрасно знал, что о подобных работах должны в первую очередь поставить в известность именно его. Кликнул сторожей, нахала повязали и сдали по принадлежности…

Квартирные воры тоже бывали самого разного полета. Некий отставной чиновник действовал без особой фантазии: являлся к сановникам, известным своей благотворительностью, вручал лакею письмо, якобы с просьбой о вспомоществовании, и, пока тот относил его хозяину, надевал шубу подороже и улетучивался. Другой (кстати, полицией так и не отысканный) промышлял вовсе уж мелочовкой: выискивал по газетным объявлениям предлагавших свои услуги домашних учительниц и гувернанток, являлся к ним в форме отставного офицера, якобы договориться о найме, а «обговорив условия» и уходя, ухитрялся прихватить из прихожей вовсе уж сущую безделицу: дамский зонтик, шаль и тому подобное.

Мелко работал человек. Никакого сравнения с мошенником высшего класса, отставным юнкером Ясинским. Этот «работал» не в пример виртуознее. Этакий чертовски элегантный молодой человек приятной наружности, с изящными манерами и всем светским обхождением. Именно он в одно прекрасное утро явился в Стрельнинский дворец великого князя Константина Николаевича, в квартиру, занимаемую княгиней Голицыной, и, должно быть, конфузясь и смущаясь, с честнейшим лицом преподнес печальную историю: молодой человек из приличной, но небогатой и невлиятельной семьи в результате рокового стечения обстоятельств угодил в безработные. Не будет ли так любезна госпожа графиня помочь ему в поисках подходящего места? Юноша в стесненных обстоятельствах произвел на графиню и ее прислугу самое благоприятное впечатление – и лишь после его ухода обнаружилось, что из прихожей исчез дорогой дамский несессер…

Точно так же с юнкерской дерзостью Ясинский средь бела дня заявился к графу Платеру с пустяковым и не вызывавшим подозрений вопросом: не получал ли господин граф письма из Варшавы от некоего Неймана? Узнав, что не получал, извинился, раскланялся и удалился. В прихожей вместо своего пальтишка, в котором пришел, надел богатую графскую шубу, причем с помощью лакея (что, этот остолоп не смог узнать хозяйской одежды?!) – и был таков.

Это еще цветочки. Как-то, проходя летом по улице, Ясинский увидел, что хозяева распивают чай на балконе. Не мешкая, вошел в дом, тоном истинного барина объяснил прислуге, что он старый знакомый хозяев, вообще свой человек в доме, и вскоре по своему обыкновению тихонько исчез, а вместе с ним исчезли из будуара хозяйки ее драгоценности. Нужно уточнить, что в конце концов он все же угодил на скамью подсудимых, невзирая на всю свою дерзость и ловкость.