Кто в России не ворует. Криминальная история XVIII–XIX веков

Подобные браки именовались морганатическими, то есть неравнородными (Екатерина, пусть даже она была Рюриковной, не принадлежала ни к одному царствующему или владетельному дому). «Уложение об императорской фамилии прямо требовало, чтобы император и все великие князья женились только на равнородных». Правда, была юридическая лазейка: морганатические браки все же допускались, но только с разрешения императора. Ну что же, император сам себе и разрешил, в точности как ранее сам себя произвел в генерал-фельдмаршалы. В обоих случаях с юридической точки зрения все безупречно, не подкопаться.

Чуть позже император опять-таки «закрытым» указом пожаловал супруге титул светлейшей княгини Юрьевской, распространявшийся, как гласила официальная формула того времени, и «на все нисходящее потомство». В общем, супружество было законным – вот только прав на престол дети от морганатических браков не имели.

Получился очередной скандал. Среди придворных и высших сановников у новоявленной светлейшей княгини было некоторое число приверженцев, но многие представители элиты и все без исключения члены Дома Романовых ее форменным образом ненавидели. Один из генералов открыто говорил: до второго царского брака, думал он, любые будущие покушения на императора провалятся. Но теперь… «Я сказал жене, что теперь не удивлюсь, если его убьют!»

Итак, дети от Юрьевской не имели права на престол… И влюбленный по-прежнему император решил эту несправедливость исправить, то есть короновать супругу, после чего она становилась законной императрицей, а ее дети – великим князем и великими княжнами, на равных входя в Дом Романовых.

Запрещавших подобное законов, в общем, не было – ни запрещающих, ни разрешающих. Но не было и закона, запрещавшего бы императору издать разрешающий закон. Такие вот юридические веселушки…

Отношения между императором и цесаревичем обострились до предела. «Наследник объявил императору, что, если состоится коронация Юрьевской, он с женой и детьми уедет в Данию, на что последовала со стороны Александра II угроза в случае такого отъезда объявить наследником престола сына, рожденного от брака с Юрьевской, – Георгия».

Верить этим словам следует на все сто процентов. Потому что их написал не кто иной, как А. Н. Куломзин, видный ученый и крупный государственный деятель, не просто принятый при дворе – носивший достаточно высокое придворное звание гофмейстера (согласно Табели о рангах гофмейстер соответствовал армейскому генералу). Следовательно, человек, великолепно информированный о жизни двора, в том числе и закулисной.

Другой не менее осведомленный сановник, Лорис-Меликов, рассказывал фрейлине Толстой (двоюродной тетке Льва Толстого): «Однажды в порыве гнева государь даже заявил наследнику, что отправит его вместе с семьей в ссылку». Сама Толстая (опять-таки придворная, много знавшая и видевшая) вспоминала потом: «Положение наследника становилось просто невыносимым. И он всерьез подумывал о том, чтобы удалиться “куда угодно”».

Александр энергично и целеустремленно занялся подготовкой к коронации супруги. Он отправил в Москву, в тамошние архивы князя Голицына и славянофила Филиппова, специалиста по истории русской православной церкви. Они должны были найти и привезти архивные документы, касавшиеся коронации Екатерины I, – император явно намеревался использовать их как основу для того самого «разрешающего» указа, который просто обязан был издать.

Посланцы еще оставались в Москве, когда в Петербурге громыхнули два взрыва… На дворе стояло 1 марта 1881 года.

Так был «заговор элиты» или нет? Ни доказать это, ни подтвердить невозможно – и никогда не станет возможно, если только не изобретут все же машину времени. Однако лично меня никто не разубедит в том, что заговор был.

Лет тридцать назад мне приходилось общаться с пенсионерами – отставниками НКВД и МГБ, иные были еще с довоенным стажем. Чертовски интересные были люди, как на подбор, умные (глупые в этой системе попросту не выживали). За языком следили старательно, но кое-что интересное все же рассказывали. Очень я любил эти посиделки.

Так вот, один из этих бодрых старичков (а они все были бодрыми, энергичными, крепенькими) разработал любопытную теорию: как при громком убийстве какого-нибудь крупного деятеля определить, был ли тут заговор или убийца – одиночка? По его мнению, о наличии заговора косвенно свидетельствовало ненормально большое количество странностей вокруг случившегося. Соответственно, если странностей было мало или не имелось вообще, речь могла идти только об одиночке.

Вот этой методике я старательно следовал. (Вечная тебе память, Семен Федотыч, хоть ты и был зверюга, чего там…)

Вокруг убийства Александра II странностей именно что ненормально много.