Кто виноват?

Подумал старик, поскрёб затылок. А может, и вправду не в позолоте дело и не в содержимом рыбьей головы? Главное, чтоб пасть кусачая была и чтоб старуха с черпаком поодаль стояла. Тогда всякая щука, не говоря уже о карасе, этого пескаря бояться будет.

Только бы пескарь, когда вырастет до неописуемых размеров, старуху не сожрал…

Это был тот единственный, в своём роде уникальный сон, в котором Иван Лукич так и не смог уразуметь серьёзного намёка. Положим, старик — это народ, золотая рыбка — либералы-зазывалы, а старуха — верховная власть. Не надо быть о семи пядей во лбу, чтобы об этом догадаться. Но причём тут пескари, да ещё зубастые?

Только уже потом, после завтрака уединился Иван Лукич в своём кабинете, приказав не беспокоить, и стал прикидывать варианты — кто же из участников трагифарса, свидетелем которого в последние дни он стал, подходит на роль такого пескаря?

«С Пеструхиным всё предельно ясно — типичный служака, такой прёт как танк, не взирая на препятствия. Политикой никогда не увлекался, поэтому будет востребован при любой власти — хоть при коммунистах, хоть при либералах. Чем-то он напоминает роботизированный комплекс, который работает по заданной программе. Может и проглотить кого-то, но без злого умысла — просто потому, что не заметил, как рыбёшка оказалась у него во рту. А в основном питается планктоном.

Трубачёв? Этот женился на дочери крупного чиновника, поэтому все пути были для него открыты. В итоге дослужился до министра, но дальше не пойдёт — не по силам ему кого-то проглотить.

Мясоедова можно сразу выкинуть из списка претендентов на роль зубастого. Кто-то по дружбе или из сострадания приютил его, нашёл местечко недотёпе в коридорах власти, а тот и возомнил о себе невесть что. На самом деле, жалкая личность, типичный подкаблучник, однако своего не упустит, если на этом настоит жена. Но даже если она будет требовать, чтобы кого-то проглотил, результат более, чем очевиден — съедят именно его и не подавятся.

Судыкин, как и многие чиновники такого ранга, напоминает гастролёра — приехал, чтобы заработать себе, чадам, домочадцам на безбедную жизнь. Похоже, получил то, чего хотел, а дальше оказался как бы на распутье — то ли рискнуть, то ли поостеречься, удовольствоваться тем, что есть? И кое в чём он прав — не рассчитав своих сил, ненароком можно подавиться и в итоге дорога предстоит не в Кремль, а на Ваганьково. Это если не поможет промывание желудка.

Кандидатуру Мудрикова даже не стоит обсуждать — как был бухгалтером, так им и остался.

А вот Забродин — очень интересный персонаж. В бизнесе толком ничего не получилось, поэтому ударился в политику. Кому только ни присягал! И наконец-то получил солидный пост — теперь держит Думу в ежовых рукавицах, не терпит ослушания, действуя по принципу: шаг влево, шаг вправо считается изменой Родине. С таким даже в одном лифте находиться небезопасно, поскольку сразу учинит допрос: ты за кого голосовал на выборах — за них или за нас? Не так ответишь — придётся подниматься по лестнице пешком. Но вряд ли народ его на выборах поддержит».

В общем, не нашёл Иван Лукич однозначного ответа на вопрос: кто самый зубастый из этих персонажей? Вот если бы довелось ему присутствовать на тайной вечере, состоявшейся накануне где-то на Рублёвке, не пришлось бы ломать голову, пытаясь разобраться, что да как. Здесь были знакомые всё лица — премьер-министр Пеструхин, глава правящей партии Мясоедов, спикер Госдумы Забродин и два министра, глава Минфина Мудриков и глава Минпромторга Трубачёв. На повестке заседания стоял один вопрос: как дальше жить в таких условиях? Первым слово взял премьер-министр:

— Так что делать будем, господа хорошие? Неужели процветанию пришёл конец и придётся пояса затягивать? Ваше мнение, Кондрат Васильевич.

— Да что тут говорить? — отвечал спикер. — Работать стало совершенно невозможно. Прежний-то не глядя всё подписывал, только спросит: «Мои пожелания учли?», мы ему: «А как же!» И больше никаких вопросов. Ну а теперь приходится каждую запятую выверять, не дай бог, буковку пропустим, он нам сразу от ворот поворот.

— Истинная правда! — поддержал глава Минфина. — Словно голытьба какая-то на него батрачим, никакого уважения к заслуженным работникам.

— Вот-вот! А меня с моей-то язвой захотел отправить прямиком на фронт, — глава Минпромторга для наглядности обнажил живот, вызвав сочувственные возгласы собравшихся.

И только Мясоедов поначалу не понял, что к чему:

— Так войны-то вроде нет.

Пеструхин поспешил на помощь:

— Антон Евгеньевич, дорогой! В том-то и дело, что нам это ни к чему. Для того и собрались тут, чтобы найти способ выхода из кризиса… Так какие будут предложения?

Судя по лицам, мозговые извилины работали напряжённо, однако при такой-то скорости мышления процесс принятия решения мог затянуться до утра. Поэтому премьер-министр рискнул предложить свой вариант, хотя заранее знал, что не одобрят:

— А может, поговорить с ним по душам, так мол и так, зачем менять привычный нам жизненный уклад, если растёт помаленьку экономика…

Глава Минфина не дал Пеструхину договорить: