Кто виноват в трагедии 22 июня?

Но помимо боевых потерь, бывают и небоевые: солдаты умирают от болезней и обморожений, несчастных случаев, совершают преступления и их сажают в тюрьму или казнят и т. п. Поэтому при сравнении потерь армий противников принято оперировать двумя видами потерь, учитывающими потери от всех возможных причин, – демографическими и безвозвратными.

Демографические потери самые страшные, в них включатся погибшие на полях боев, умершие от ран и болезни, погибшие в результате несчастных случаев, расстрелянные по приговорам военных трибуналов, умершие в плену.

В безвозвратные потери, помимо демографических, включены без вести пропавшие и попавшие в плен. Причем здесь учитываются пленные, «изъятые» из вооруженных сил на все время войны (и умершие в плену, и вернувшиеся из него после окончания войны), так как для армии на период боевых действий они были потеряны. Пленные, освобожденные во время войны и снова вставшие в строй, в итоговое число безвозвратных потерь не включаются.

Таблица № 17

Примечание. В СССР и Германии существовал разный подход к учету потерь. Например, в СССР отдельно учитывались боевые потери и небоевые (умершие от болезни, несчастных случаев, расстрелянные и т. д.), в Германии в раздел «погибшие» включались все, завершившие свой жизненный путь, независимо от причин, а также пропавшие без вести.

В СССР пропавшие без вести учитывались одной строкой вместе с пленными, в Германии – в раздел «пленные» включилась только попавшие в плен.

Но безвозвратные и демографические потери подразумевали одно и то же.

При составлении и этой таблицы использовались данные упомянутого выше коллективного труда под редакцией Кривошеева.

Здесь стоит упомянуть о книге В.В. Литвиненко «Цена войны. Людские потери на советско-германском фронте» (Вече, 2014), посвященной критическому разбору данных о потерях СССР и Германии.

В ней автор, рассматривая результаты, полученные разными авторами (советскими, российскими и немецкими), приходит к выводу, что современные исследования, в первую очередь немецких историков, показывают занижение потерь германской армии, подсчитанных раньше. Причины тому были разные: от неразберихи и хаоса последних месяцев войны, уничтожения архивов и до желания выставить вермахт в лучшем свете, а его противника – наоборот.

В то же время Литвиненко доказал, что расчеты и анализ обработанных архивных данных, выполненные авторским коллективом Кривошеева, являются наиболее правдоподобными, поэтому я и привел цифры, полученные этим коллективом.

Перед анализом данных, приведенных в таблице, нужно заметить, что активными союзниками Германии выступали Финляндия, Румыния, Венгрия и Италия, которые, как и Германия, заблаговременно готовились к войне.

К июню 1941 г. их вооруженных силы были отмобилизованы и приведены в боевую готовность. О дате начала войны руководство этих стран не было оповещено в целях предотвращения утечки важной информации, поэтому боевые действия эти страны начали 24–26 июня. Их суммарный первоначальный вклад составлял 0,704 млн «штыков» (37 дивизий), 262 танка, 5502 орудия и миномета, 937 самолетов. Численность их соединений составляла 17 % от группировки немецких войск, вторгнувшихся 22 июня. Наши войска заставили и их увеличивать свои армии, всего за войну они сформировали 170 дивизий. Согласитесь, сила более чем серьезная.

Если войска Румынии, Италии и Венгрии воевали под общим командованием немецких генералов, то Финляндия фактически вела свою войну, лишь в общих чертах координируя действия с немецким Генштабом. Она договорилась с Германией о получении себе в качестве приза в войне северо-западной части России, поэтому рвалась в бой.

Вернувшись к таблице, нужно с горечью констатировать, что безвозвратные потери наших вооруженных сил и немецких вместе с союзниками соотносились как 1,38: 1, а демографические – как 1,71: 1.

На мой взгляд, такое соотношение потерь объективно отражает тот факт, что немецкая армия воевала очень хорошо, а в течение первых двух лет явно лучше, чем РККА.

Для нас эти два года не прошли даром, мы учились воевать. К сожалению, учителя были очень жестокие. Мы оказались хорошими учениками и последние два года войны наши войска демонстрировали, что своих учителей превзошли. Но при этом надо понимать, что немцы не стали воевать плохо. Они тоже многому научились: приспособились к русским морозам и распутице, стали учитывать непредсказуемость действий в тактике русских генералов, при планировании операций стали брать поправку на стойкость русских солдат в обороне, выработали методы борьбы с партизанами и многое другое. Но мы уже воевали лучше их.