Кто Вы, «Железный Феликс»?

После дополнительного разбирательства и уточнения обстоятельств дела Берии в декабре 1921 г. Дзержинский вызвал Берзина и вручил ему ордер на арест Берии. При этом Дзержинский указал, что в докладной Кедрова приводятся факты провокаторской деятельности Берия. Для задержания и ареста Берии был выделен наряд из 4 человек, но старший наряда не знал, кого они должны взять под стражу. Ночью, за несколько часов до прибытия поезда из Баку, Дзержинскому позвонил Сталин и, сославшись на поручительство А.И. Микояна, попросил не применять строгих мер к Берии. Дзержинский снова вызвал Берзина и сказал, что арест Берия отменен, попросил сдать ордер и порвал его. В последующем Берзин писал, что «главным ходатаем за этого подонка выступал Микоян, который знал его с 1919 года». С полным основанием можем добавить, по крайней мере, еще одну фамилию — Г.К. Орджоникидзе. На это указали Н. Кванталиани и С. Агабеков. Последний писал: «Берия мог держаться так долго на своем посту не благодаря личным способностям, а вследствие личной близости к Орджоникидзе»[848].

Перед Микояном и Орджоникидзе, которых поддержал Сталин, Дзержинский не устоял, и в 1922 г. дело Берии закончилось для Лаврентия Павловича благополучно. Более того, приказом Председателя ГПУ № 45 от 6 февраля 1923 г. он был награжден револьвером «Браунинг» «за энергичное и умелое проведение ликвидации закавказской организации» партии социалистов-революционеров[849].

Одним из важнейших направлений работы Ф.Э.Дзержинского с кадрами было интернациональное воспитание. Это исходило из учета многонационального состава частей и подразделений чекистского ведомства. В 1921 г. среди сотрудников ВЧК было 77,3 % русских, 9,1 % — евреев 3,3 % — латышей 1,8 % — поляков, 0,5 % — белорусов. Таким же многонациональным был и состав войск ОГПУ. Так, в погранохране на 1 января 1925 г. насчитывалось 67,8 % русских, 20,3 — украинцев, 3 — белорусов, 2 — евреев, 1,5 — латышей и литовцев, 1 — татар и др.[850].

В приказах Ф.Э. Дзержинского указывалось на необходимость учета того, что в сознании народа, в его памяти были воспоминания о крепостничестве, великодержавных гонениях, резне в Закавказье. Встречавшиеся факты грубого обращения с населением строго осуждались в чекистской среде. Он требовал от своих сотрудников ведения борьбы с великодержавными тенденциями, чуткого отношения ко всем народам, уважения национальных обычаев и традиций. Встречавшиеся факты грубого обращения с местным населением им строго осуждались, а к сотрудникам, нарушавшим принципы национальной политики, принимались меры административного воздействия.

Интернациональное воспитание было частью нравственного воспитания. Следует иметь в виду, что в Советской России главным критерием морали и высшей ценностью культуры была поддержка и укрепление власти большевиков. Гуманизм и общечеловеческие ценности были отнесены к области мелкобуржуазной культуры. Это своеобразное «оголение» человека, освобождающее его от моральных ограничений, привычка к аргументации подавления и насилия было следствием эпохи войн и революций. Участие в арестах, реквизициях, конфискациях, арестах не могло не оказывать психологического воздействия, не вызывать у них изменений в сознании. И в органах безопасности понимание морали и норм нравственности было несколько деформировано господствующей идеологией.

Кстати, эти понятия в то время не были основными требованиями ни одной политической партии, а не только РКП б). Все это в немалой степени предопределило утверждение психологии, атмосферы, методов и политической риторики времен Гражданской войны в обществе и стало живительным источником сталинизма.

Впоследствии в советской историографии сформировалось представление о чекистах, как о рыцарях революции, ее беззаветных и бесстрашных защитниках, а сам термин причислен к наиболее популярным в советской политической лексике. Но в действительности в рассматриваемый период все было далеко не так однозначно. В чекистской среде сложно переплетались готовность к самопожертвованию, честность и честолюбие, вседозволенность и самодовольство, суждение о себе как о передовой части партии и как о «чернорабочих революции» и пр. Поэтому отношение к чекистам в обществе было сложным и чаще всего негативным (как и прежде ко всем работникам спецслужб Российской империи). Чувство неприязни не столько к сотрудникам, сколько к методам работы ВЧК-ОГПУ, было широко распространенно и среди значительной части коммунистов, особенно с дореволюционным стажем. Безусловно, часть критических замечаний в адрес чекистов даже со стороны членов правительства не соответствовала действительности. Например, утверждение Г.Я. Сокольникова о «привилегированном положении» чекистов[851].