Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии

Несколько лет назад я посмотрел запоминающийся документальный фильм телекомпании BBC. Сюжет был нехитрым: опытный репортер BBC, оказавшись в Индии, решает разыскать своего приятеля индийца. И вот оператор и репортер пробираются улицам, заваленным навозом и экскрементами, в поселке из бараков, ютящихся на склоне холма, к крохотному жилищу друга размером 2,4 на 3,0 метра. Он тут как тут, сияет при виде своего британского товарища. Оказалось, его дом, где он живет с женой и двумя детьми, одновременно служит ему мастерской и лавкой. Он продает детские светящиеся кроссовки. Оператор едва мог выносить вонь, а индиец с чувством собственного достоинства вручил другу англичанину пару кроссовок для его детей. Они находились в обстановке, которую представитель Запада охарактеризовал бы только как крайне нищенскую и убогую, но все-таки человеческое взаимодействие преодолевает любые границы – и этот момент определяет, кто мы есть. Это торжество счастья быть человеком, которое все мы почитаем и любим. И не хотим, чтобы наука отняла у нас это величие. Мы хотим чувствовать собственное достоинство и достоинство других.

Я старался показать, что более полное научное понимание природы жизни, природы мозга и разума не обесценивает это достоинство, которым мы все дорожим. Мы – люди, а не мозг. Мы – та абстракция, которая возникает, когда разум, порождаемый мозгом, взаимодействует с ним. В такой абстракции мы существуем и перед лицом науки, как бы постепенно разрушающей эту отвлеченную структуру, отчаянно ищем новый язык, который позволит описать, кто же мы на самом деле. Нам крайне интересно, как все работает. Широкий детерминистский взгляд, который охватывает всю науку, кажется, настаивает на более суровом представлении: как бы мы это ни приукрашивали, в конечном счете мы особые машины, которые автоматически и бездумно подчиняются физически предопределенным силам вселенной, силам, которые больше нас. Никто из нас не ценен. Мы просто пешки.

Стандартный способ отрешиться от безвыходного положения – просто игнорировать его и рассуждать, скажем, о величии жизни на феноменологическом уровне: как красива долина Йосемити, как прекрасен секс и внуки заодно, – получая от всего этого удовольствие. Мы наслаждаемся этим, потому что запрограммированы любить подобные вещи. Так мы устроены – и точка. Налейте себе сухого мартини, расслабьтесь и почитайте хорошую книгу.

Я попытался предложить иной подход к этой дилемме. Моя основная идея в том, что любой опыт жизни, личный или социальный, отражается на нашей эмерджентной психической системе. Он влиятельная сила, изменяющая разум. Он не только ограничивает наш мозг, но и показывает, что именно взаимодействие двух уровней, мозга и разума, создает нашу осознанную реальность, текущий момент нашей жизни. Раскрыть тайну мозга – задача современной нейронауки. Но чтобы справиться, ей придется поразмыслить о том, как правила и алгоритмы, управляющие всеми отдельными, распределенными модулями, работают вместе, порождая человеческую природу.

Понимание, что мозг функционирует автоматически и подчиняется законам мира, и обнадеживает нас, и разоблачает. Обнадеживает, так как мы можем быть уверены, что устройство для принятия решений, мозг, имеет надежную конструкцию, чтобы приводить в исполнение решения о действиях. А разоблачает, поскольку дает ясно понять: вся таинственная проблема свободы воли – просто неверно сформулированная идея, основанная на социальных и психологических представлениях, которые существовали в определенное время истории человечества и не подкрепляются современными научными знаниями о природе нашей вселенной и/или им противоречат. Вот как это объяснял мне Джон Дойл: