Кто за главного? Свобода воли с точки зрения нейробиологии

Еще представители Востока и Запада отличаются друг от друга генами. Хичон Ким со своими коллегами задалась вопросом, до какой степени генетические различия могут объяснять особенности фокусировки внимания. Многие ученые уже показали, что серотонин играет определенную роль во внимании, когнитивной гибкости и долговременной памяти. Поэтому она решила, что имеет смысл рассмотреть полиморфизмы (отличия в последовательности ДНК) некоторых генов серотониновой системы, влияющих, как выяснили ранее, на индивидуальные особенности мышления. Ее группа изучала разные аллели[31] гена 5-HTR1A, который контролирует серотонинергическую нейропередачу. Исследователи обнаружили, что существует значимая взаимосвязь между типом аллелей 5-HTR1A человека и культурой, в которой он живет. Эта взаимосвязь отражалась на том, куда направлялось внимание конкретного человека. Люди, имеющие G-аллели[32], которые связаны с пониженной способностью адаптироваться к переменам, сильнее придерживались образа мышления, закрепленного в их культуре, чем люди с С-аллелями. Те же, кто обладал G/C-аллелями, занимали среднее положение. Исследователи подытоживают полученные данные: “Одинаковая генетическая предрасположенность может привести к противоположным психологическим результатам в зависимости от культурного окружения человека”{234}.

Важно понимать, что как поведение, когнитивное состояние и стоящая за ними физиология могут оказывать влияние на культурную среду, так и, наоборот, они сами могут подвергаться ее воздействию. Это подчеркивает значение механизма конструирования ниш, о котором мы говорили в прошлой главе. При нем взаимодействие между организмами и средой носит двусторонний характер: организм (на который действует отбор) меняет среду (осуществляющую отбор) и тем самым воздействует на результаты будущего отбора. Если говорить о людях, то мы обладаем способностью изменять окружающую среду не только физически, но и в социальном смысле, а измененная среда производит отбор, какие люди выживут, дадут потомство и станут преобразовывать среду в будущем. Так организм и среда сцеплены во времени.

Эти идеи играют особенно существенную роль, когда вы анализируете, как наши судебные структуры и нравственные законы воздействуют на социальную среду и формируют ее, какие варианты поведения они могут отбирать, кто выживет и оставит потомство и как это скажется на социальной среде в будущем. На нейрофизиологическом уровне мы рождаемся с чувством справедливости и некоторыми другими моральными интуитивными представлениями. Они вносят свой вклад в наши моральные суждения на уровне поведения, а те, дальше по цепочке, влияют на моральные и юридические законы, которые мы устанавливаем для нашего общества. Эти законы на социальном уровне обеспечивают обратную связь, сдерживающую наше поведение. Социальное давление на человека, которое действует на уровне поведения, отражается на его выживании и воспроизводстве, а следовательно, на том, за что отбираются процессы в мозге, управляющие поведением. Со временем социальное давление начинает определять, какие мы. Таким образом, легко увидеть, что системы морали становятся объективно существующими и чрезвычайно важными для понимания.

Кто это сделал – я или мой мозг?

Правовая система служит социальным посредником в отношениях между людьми. Нам не следует забывать о динамике конструирования ниш, когда мы пытаемся описать закон и понятия правосудия и наказания, сформированные, в их нынешнем виде, человеческим мозгом, разумом и культурными взаимодействиями. Правовая система разными способами определяет права и обязанности. В большинстве современных обществ исполнение принятых законов обеспечивается совокупностью институтов власти, как и наступление последствий нарушения этих законов. Когда кто-то преступает закон, это считается посягательством на общество в целом, на государство, а не на отдельного человека. Традиционно американский закон привлекает человека к ответственности за преступные деяния во всех случаях, за исключением тех, когда человек действовал под жестким принуждением (скажем, если к голове его ребенка приставили ружье) или страдает серьезными психическими расстройствами (не способен отличать хорошее от плохого). В США последствия нарушения закона основаны на принципах карательного правосудия: человек привлекается к ответственности за свое преступление, и ему определяют меру наказания по принципу “воздаяние по заслугам”. Предыдущие главы, в которых приводились данные в пользу детерминизма, ставят перед нами вопрос: кого мы обвиняем в преступлении – человека или его мозг? Хотим ли мы, чтобы человек понес ответственность, или мы хотим простить его из-за детерминистского подтекста работы мозга? Как ни странно, этот вопрос проникнут дуализмом, так как предполагает, что между человеком и его мозгом и телом есть разница.

Нейробиология прокрадывается в зал суда