Кто закажет реквием

После этого я замолчала, он тоже молчал. Вижу, окраины уже пошли. Тут все что угодно они со мной могут сделать. Ну, думаю, сейчас водителя сзади руками за шею схвачу — лучше уж с этими гадами вместе погибать, чем одной. И только я собралась с духом, чтобы это сделать, как машина вкатывается в ворота какой-то шараш-монтажной конторы. Заводик вроде какой-то, проходная небольшая, окошечко в ней светится, но ворота нараспашку, мы свободно проехали, никто не вышел, не спросил.

Двор большой, запущенный какой-то, заасфальтирован не везде, колдобины. Вокруг двора корпуса, которые вроде и не работают давно: темно в них, часть стекол выбита.

Мы к зданию трехэтажному подъехали — оно на административный корпус похоже. Водитель машину остановил и сам сразу вышел. А этот, что в кепочке и плаще, блокировку на двери с моей стороны убирает. Я подумала: «Вот ведь идиотка — могла же сама это незаметно сделать по пути и на ходу выскочить. Даже и не на ходу, а когда на светофоре стояли.»

— Да, тут ты не додумала, именно так и надо было поступить, — Бирюков покачал головой, словно Кристина еще не была рядом с ним и ее освобождение зависело только от этого действия. — Только автомобиль чуть притормозил — раз-два и ходу.

— Наверное, я все же пистолета очень боялась, — Кристина поежилась. — Все время, гад, под боком держал.

— Хорошо, подъехали вы к этому зданию...

— Водитель вышел, подошел с моей стороны и открыл дверь. Тут он впервые голос подал.

— Голос — это хорошо, — удовлетворенно отметил Бирюков. — Ты его узнать сможешь, хорошо запомнила?

— Еще бы, — фыркнула Кристина. — Такой типичный бычара. Не говорит, а мычит: ми-ине, ти-ибе. Вот он и сказал тогда: «Выходи, а то я и силой могу тебя выволочь.» Я быстро сообразила: в машине они меня точно скрутят, если останусь, а на открытом пространстве у меня хоть какой-то шанс есть.

И только я, значит, вышла, как этот, что в кепочке, очень цепко хватает меня под руку. Я сразу то ли изображаю обморок, то ли делаю вид, что оступилась — это уж пусть он решает, а отреагировать должен обязательно. Он и отреагировал, подхватил меня. Я использую его движение вверх, освобождаю левую руку, которую он до того захватил, из правой руки по ходу действия выпускаю сумочку и — маваши-учи ему в челюсть! Он, разумеется, такой прыти не ожидал и сразу хлопнулся на спину, даже ноги задрал.

Я — опять же на ходу — сбрасываю туфли, чтобы не мешали, потому как они на высоких каблуках, и начинаю бежать. Почему-то к тому самому трехэтажному корпусу, а не в сторону проходной. Это я потом только сообразила, что правильное решение приняла — до проходной не меньше ста двадцати метров, а до лестницы — метров двадцать. «Бычара» меня пытается удержать за руку, но это у него не совсем получается. А если бы получилось, он мне руку размозжил бы своей клешней или оторвал. Но он только рукав плаща схватил. Плащ на мне расстегнут был — это уже просто везенье.

Короче, правую руку, правое плечо, вообще всю правую половину тела я из плаща извлекаю, и быстро кручусь влево, чтобы ему вообще весь плащ оставить. Это мне удалось, но «бык» тоже хитрым оказался — добычу свою оставил, плащ то есть, и бросился вслед за мной, попытался ударить правой рукой, — она потрогала рукой вспухшую скулу.

— Ну да, только попытался, значит, — хмуро прокомментировал Бирюков. — Интересно, как бы ты выглядела, если бы он тебя все же ударил?

— Ненамного хуже, па, — успокоила его Кристина. — Резкотухи у него никакой, удар тупой до безобразия, как ты выражаешься. Ты же сам учил, что когда мяса излишне много, то его нервный импульс с трудом пробивает. К тому же я еще в сторону ушла, успела вовремя среагировать. Но он на меня навалился, блузку, гад, успел как-то по ходу порвать. Тут я уж совсем разозлилась, такой хиза-гери ему в пах впечатала, даже шмякнуло вроде что-то. Долго он меня помнить будет — колени-то у меня острые, как ты говоришь.

«Бык» в момент согнулся и заревел. Я по лестнице железной, что у стены здания стоит, рванула вверх. Что-то мне с самого начала подсказало: там, наверху, спасение. Лестница высокая — где-то на уровне второго этажа на ней площадка сделана, потом лестница поворачивает на сто восемьдесят градусов и поднимается еще, примерно до высоты третьего этажа. А на самом верху — дверь. Открытая. Такая толстенная деревянная дверь, железками окованная, с крючьями разными. Я внутрь, за дверь — прыг. Дверь успела закрыть, щеколду обнаружила, надежно так ее задвинула. Ну, теперь, думаю, хоть из пушек палите. Вообще-то это я сейчас говорю, что так просто ту задвижку закрыла, а тогда она туго шла, заржавела, видно, давно ей никто не пользовался в этих целях. Но у меня сил прибавилось — я те дам!