Кто зажигает «Радугу»?

Решили передохнуть. Пошли в буфет. Взяли по бутылке кефира и булочке. Кефир был холодный, бодрящий. В зале мы были только двое. Первая смена, в которой работал Фролов, уже ушла, а вторая еще не успела проголодаться.

— Перестань ты ими играть, — Славка отобрал у меня коробку.

Я выпил кефир первый и теперь сидел, машинально поигрывая ею.

— Видишь, проволока может растрепаться, — Мороз вытащил одну из катушек с особенно тонкой фигурной обмоткой.

— Извини, я нечаянно, мне вовсе не хотелось испортить ее.

— Дело не в том, теперь их надо отлакировать, как бы это лучше сделать? Ты не помнишь, Николай не говорил, есть у него знакомый пропитчик?

— Первый раз слышу. А кто это пропитчик? — ответил я вопросом на вопрос.

— Есть такая профессия, я и сам толком не знаю, что они делают, как-то пропитывают катушку лаком.

— Слушай, Славка, давай так же, на ура, как в намоточном? Придем, сориентируемся по обстановке, там ведь тоже люди, поймут, не выгонят.

— Дело было вечером, делать было нечего, — ответил Мороз.

И правда, делать было нечего. Пришлось опять самотеком двинуться в пропиточный цех. Но нам не повезло. На заводском дворе мы неожиданно встретили Харитонова.

— А, ребята, — обрадовался он нам так, словно между нами ничего не произошло, — идите, поможете.

Мы нехотя подчинились. Он завел нас в заготовительный цех. Возле автомобильного прицепа лежала целая куча стальных обрезков.

— Погрузим прицепчик, — Харитонов обращался к нам вполне по-дружески.

Я уже давно заметил, что отношения людей на заводе совсем не такие, как в учреждениях или в учебных заведениях, — более простые и товарищеские.

Но перемена, происшедшая в руководителе нашего кружка все-таки была непривычна…

— Погрузим? Перчатки есть?

Мы надели брезентовые рукавицы. Поднимали стальные полосы и швыряли в прицеп.

Грохот стоял неимоверный. Открылась дверь конторки, высунулся усатый дядька:

— А, ПТУ трудится, а я думал, тут черти пляшут, — хохотнул он.

Работали мы и правда как черти. Перемазались, вспотели. Николай Иванович трудился вместе с нами.

— Что, ребята, устали, может быть, передохнем?

— Нам некогда, — ответил Мороз, продолжая со злостью швырять железо в кузов.

Помочь было не трудно, от работы мы никогда не отказывались, но главное наше дело стояло, а время шло.

— Вы же сами потом нас ругать будете, что прогуливаем.

— Злопамятный ты, — мастер утер пот со лба, — а думаешь мне больше делать нечего, как грузить это железо? Я не жалуюсь, что для вас же его достал, да еще таскаю.

И правда, подумал я, все уже давно дома, а он «выбил» эти отходы для кружка, хлопочет здесь, да ещё нас уламывает.

— Николай Иванович, вы не сердитесь на него, — заступился я, — просто у нас тут каждая минута рассчитана. Вы не думайте, мы все погрузим.

— Я и не сомневался, — улыбнулся вдруг Харитонов.

Хорошо улыбнулся, по-доброму. И нам сразу стало веселее, прошла недавняя обида.

— Ребята вы толковые, знаю, иначе не взял бы вас в кружок. Только сепаратисты вы какие-то, всех сторонитесь, целыми днями пропадаете на заводе, а не расскажете, как идут дела, что удалось сделать, что не вышло?

Я потупился. Мы, действительно, всех сторонились — опасались, как бы посторонние люди не разгадали тайну пеленгатора.

— Мы не сторонимся, работаем просто много, — старался отговориться Славка.

Но вышло наоборот.

— Если не сторонитесь, закончим разгрузку, покажете, что у вас получилось.

Пришлось нам вести после погрузки Харитонова в инструментальный. Славка открыл фроловский верстак.

— О, да у вас тут собственное хозяйство, — удивился мастер.

Он увидел на верстаке вымпел Николая, где было сказано, что продукцию он сдает, минуя отдел технического контроля. Ставит свое личное клеймо и отправляет на склад. Иметь ключи от верстака Фролова кое-что значило. Это говорило о его доверии к нам.

Славка извлек панели пеленгатора, кучу посеребренных деталей.

— Зачем крепеж-то серебром? — удивился Николай Иванович.

— Чтобы все было тип-топ, — ответил Славка.

— Ясно.

Потом Мороз аккуратно разложил недавно намотанные катушки и трансформаторы.

— Ну молодцы «сепаратисты», — Харитонов не мог сдержать восхищения, — прибор мировой получится.

— Только вот, — он склонился над схемой, что-то прикидывая в уме, — можно сделать его лучше.

Он взял шариковую ручку и стал инструктировать нас, внося одновременно поправки в чертежи. Я понимал не все из того, что он говорил, но Славка все схватывал на лету.

— Да, вижу, вы тут не скучаете. Я-то, честно говоря, думал, что прикрываетесь кружком, прогуливаете. Надо помочь вам.

— Николай Иванович, на пару деньков освободили бы нас, — я с надеждой посмотрел на мастера.

— Не знаю, как на пару, а завтра обещаю. Приходите прямо сюда. В заготовительном цехе отберите годный металл из отходов. Работы там не много. Остальное время можете посвятить техническому творчеству, — он поднялся с вращающегося стула. — По домам?

— Нет, поработаем.

Собрав катушки в коробку, мы пошли в пропиточный цех. Он был невелик, людей здесь, оказалось совсем немного. На этот раз я взял инициативу в свои руки. Подошел к первой же работнице.