Ку-ку

Каледин Сергей Ку-ку

Сергей Каледин

Ку-ку

Повесть

1

Вита сдала дежурство, сходила на конференцию и села описывать Софью Аркадьевну, умершую этой ночью. Софья Аркадьевна умирала уже два раза и вчера даже шутила: "Мне это не впервой". Тогда оба раза Вита чудом вытаскивала ее из клинической смерти. Софья Аркадьевна перед выпиской благодарила ее и просила извинения за хлопоты. Вита приняла это за обычное старческое кокетство, но Софья Аркадьевна объяснила: "Вы, Виточка, не подумайте, что я спятила. Просто я давно уже заметила, что в определенном возрасте все начинает повторяться. Вот вы меня лечите, честь вам и хвала. Но если бы мне сказали, что я завтра перееду в мир иной, ей-Богу, я спала бы последнюю ночь ничуть не хуже предыдущей".

И действительно спала накануне спокойно.

В истории болезни Вита нашла телефон сына Софьи Аркадьевны.

Ростислав Михайлович помолчал и попросил Виту встретиться с ним - очень нужно. "В любое время, - сказала Вита, - подъезжайте в больницу, поговорим". "Хотелось бы вне". "Тогда в конце месяца, предположим, тридцатого". "Хорошо".

Положив трубку, она высчитала, что тридцатое - опять после дежурства. Нужно бы позвонить отказаться, но она так вымоталась за сегодняшнее дежурство, что одна мысль о каком-то не очень обязательном разговоре приводила в ужас. Она повторила, чтоб не забыть: тридцатое, семь часов, памятник Пушкину... Памятник Пушкину!.. И чего это он?

Тридцатого в половине седьмого Вита вышла из метро "Маяковская".

"Все прекрасно, - привычно настраивала она себя, чтоб окончательно не расклеиться от усталости. - Если б не ныл живот, было бы еще лучше, но..."

На троллейбусной остановке стояла очередь. "Ну уж нет", - злорадно подумала Вита и стала высматривать зеленый огонек такси.

Господи, хоть бы он не пришел. И чего ему приспичило? Она бы подождала минут пятнадцать для приличия и домой. Вита подняла руку. Такси остановилось, но забрызгало сапоги. Все не слава Богу! И никакого куражу. А ведь еще общаться надо с этим, как его... Ростиславом Михайловичем, черт бы его побрал! Ноги отваливаются, и морда от недосыпа наверняка как у бульдога. И чего потащилась? Сказала бы - в больницу - и все. Впрочем, уже вечер, а к вечеру лицо у нее расправляется... Хм, подумать только, раньше времени прибыла, это надо! Совсем на нее непохоже - почему и не любит встреч под часами.

И Лида переняла эту привычку - опаздывать. Не лучшее, что можно от нее унаследовать. Сказала как-то дочери, что опаздывает не из кокетства и женственности, а потому что носится, как загнанная кобыла, чтоб ей же, Лиде, помогать. Правда, про "помогать" сказала про себя, не вслух.

Она стояла возле памятника, у самых цепей. Ноги отекли - ужас, хорошо еще в сапогах не видно. Было жарко, Вита расстегнула плащ, но вспомнила, что утром впопыхах схватила поясок от другого платья, и стала развязывать вязаный зеленый пояс. Впрочем, зачем? Вита вздохнула.

- Что сокрушаетесь, Виталия Леонидовна? - спросил ее мужской гундосый голос.

Она сдернула очки, повернулась. Он. Куртка, значок в форме парашютика; на значке цифра "200".

- Здравствуйте, - сказала Вита. - А что значит двести?

- Здравствуйте, - ответил Ростислав Михайлович. - Двести, - значит, двести прыжков.

- Вы что же, двести раз прыгнули и ни разу не разбились?

- Двести шестьдесят семь. По документам: двести девять.

Куртка у Ростислава Михайловича была военная, как у летчиков, сильно потертая. Роста он был среднего. И нос перебит.

- Почему такая спешка, Ростислав Михалыч? Что-нибудь связанное с матерью?

- Связанное... Картавите вы уж очень забавно. Еще раз захотелось послушать.

- Вот как?.. - холодно сказала Вита, переступая отекшими ногами. - А телефон - не подходит?..

- Не подходит, - спокойно отреагировал Ростислав Михайлович. - Хотел воочию.

- Ну, и?..

- Поесть чего-нибудь надо, вы, я понял, с работы?.. Пять минут - и у меня. Я рядом живу.

Они дошли до Театра Ермоловой. Дом был во дворе.

Ростислав Михайлович ковырялся в карманах куртки, выискивая, по всей видимости, ключи. Дышал он тяжело, хотя и старался сдержать одышку.

"Плохо дышит, - отметила про себя Вита. - Надо послушать".

- Слежу за прессой, - усмехнулся Ростислав Михайлович, выудив наконец ключ, привязанный к перочинному ножу, и распихивая по карманам газеты. - В основном с кроссвордами.

"Псих", - подумала Вита и вздохнула.

- Куда идти?

- Прямо.

На стене зазвонил телефон. Ростислав Михайлович взял трубку.

- Нет, не Додик, Ростик, - сказал он мрачно и постучал в ближайшую дверь.

Рядом заурчала вода, дверь распахнулась, и из уборной выскочил полный человек в майке.

Комната Ростислава Михайловича была самой дальней, в конце коридора.

Вита поставила сумку на сундук, расстегнула плащ.

- У-у. Старый знакомый, - сказала она, взглянув на вешалку. На вешалке висело женское пальто. Скунс, свесив хищную сухую морду с плеча пальто, смотрел на нее стеклянными глазами. - Пальто Софьи Аркадьевны?

- Ах, это... Да, мамина горжетка. Заходите.

Комната была огромная, в два окна, выходящих на бурые крыши. За крышами был слышен бой курантов.