Кубанская конфедерация. Пенталогия (СИ)

– Было. У меня контузия, пить нельзя, а я принял на грудь крепко, устроил драку в ресторане, патрульных из народной стражи поколотил да и с безопасниками поцапался не подетски. Вот наш комбат и решил, что не нужен ему такой геморрой, как я, и задним числом контракт расторг. – Я посмотрел на него: – Как думаешь, дядя, что со мной будет?

– Патрульные – это минимум лет пять каторги, а если ещё и госбезопасность обидится, то все десять.

– Они обидятся, – кривая усмешка на губах, – там есть за что обиду затаить.

– Звать тебя как, боец?

– Саня. А вас?

– Дядя Коля зови, не ошибёшься. В каком звании был?

– Сержант.

– А батальон какой?

– Спец… Что за допрос, дядя Коля? Всё, не хочу разговаривать.

Буров помедлил и произнёс еле слышно:

– Понятно, спецназ.

Опять молчание, и снова Кара первым нарушает его:

– В походе на Дон участвовал?

– Да, – как бы нехотя выдавливаю я из себя.

– Ты не подумай чего, Саня, но я из тех мест родом, вот и спрашиваю. Как там сейчас?

– Плохо. Разруха, голод, болезни и реки, химией травленные. А вы сами здесь по какой причине, дядя Коля? На бандоса не похожи, а в тюрьме. Отчего так?

– Наёмничал, а в нашем деле как – если твоя сторона выиграла, то тебе деньги, почёт и свобода, а если проиграла, то шьют всё, что только на себе потянешь.

– Ваша сторона, как я понимаю, проиграла?

– Не то слово, разгромлена в пух и прах. Про Туапсе слышал?

– Конечно, слышал, и, говорят, безы с морпехами там солидные потери понесли. Ваша работа?

– Да, мои бойцы работали.

До самого вечера мы проговорили с Буровым, и я сам не заметил, как рассказал ему про свою службу, откуда родители, где родился и как жил. В общем, следуя рекомендациям эсбэшных психологов, был самим собой, простым и ясным парнем с незатейливой жизнью и судьбой нормального гвардейского вояки, который один раз оступился, и его сдали. Кара, тот, напротив, про свою жизнь ничего толком не рассказал, так, какието байки и самые общие фразы.

После ужина всё той же самой пустой рыбной баланды в руках у наёмника оказалась малява, записка, которую ему передал выводной из охраны. Буров её прочитал, нахмурился, потом присел на корточки подле моей шконки и прямо спросил:

– Саня, вижу, парень ты нормальный. Сегодня к отбою в нашу камеру пятерых мокроделов зашлют, чтоб меня завалить. Ты как, впишешься?

– Это не проблема, но сам понимаешь, дядя Коля, мне чужие дела совсем ни к чему. У меня суд через пару дней, и пойду я по этапу на каторгу, а там блатные. С ворами бодаться не резон, и хоть на здоровье я не жалуюсь, но толпой меня на зоне забьют.

– Санёк, нормально всё будет, обещаю. Мне бы ночь пережить и до утра дотянуть, а там нам побег организуют, и мы с тобой на пару уйдём.

– Поклянись, что это правда, – приподнялся я на локте. – Самым святым и дорогим для тебя клянись.

– Клянусь памятью сына моего Филиппа, что если ты меня выручишь, то и я тебя из тюрьмы вытащу.

Мы ударили по рукам и стали готовиться к встрече с воровскими киллерами.

Глава 17

Вольный город Трабзон

07.05.2059

Аааа! – разнёсся над футбольным полем торжествующий рёв.

Это значит, что местная команда забила очередной гол в ворота своих соперников.

Стадион Hüseyin Avni Aker гудел, и люди, набившиеся в него – не менее пятнадцати тысяч человек, – махали флагами и без устали скандировали свои речёвки. Сегодня здесь знаковое событие: бордовоголубые играют против красных, «Трабзонспор» и «Самсунспор», две команды, которые уцелели в Эпоху Хаоса и, невзирая ни на что, продолжают футбольные матчи. Десять лет подряд, в один и тот же день они проводят весеннюю игру в Трабзоне, а через четыре месяца ещё одну игру в городе Самсун. Идёт первый тайм, счёт один – два, выигрывает «Трабзонспор», и толпа, в подавляющем своём большинстве местные жители, просто беснуется от радости.

Мне, однако, вся эта игра совсем неинтересна, тоска заела, и домой хочется так, что хоть волком вой. Почти полгода пролетело с тех пор, как я оказался при Николае Бурове, знаменитом наёмнике по кличке Кара, и, оглядываясь назад, я кляну самыми последними словами майора Захарова, втравившего меня в эту авантюру. Как же всётаки раньше было просто: служи честно, выполняй приказы и не рассуждай. Теперь же всё в моей жизни не так, только успевай подмечать, с какой стороны может беда подойти незаметно, и думай не только за себя, но и за своих врагов. Откуда у меня враги? Хм, у менято их нет, но я всегда при Бурове, а у него их, как грязи, куда ни посмотри, или кровник, или убийца, желающий нажиться на его смерти.