Кубанское казачество и его атаманы

Составившись из двух национальностей – великорусской и малорусской, с господствующим преобладанием первой, линейное казачество получило, однако, одну общую и весьма определенную физиономию в сословном отношении. Здесь не было даже той сословной дифференцировки, какая проявилась в Черноморском войске с первых шагов его самостоятельного существования. Казачья старшина вышла хотя и из среды своих же казаков, но была значительно малочисленнее Черноморской. Линейные казаки не имели затем ни своего казачьего духовенства, ни торгового сословия. Тем не менее, несмотря на все это, между линейцами как прежде, так и теперь замечалась и замечается своего рода раздвоенность. Это видно прежде всего на религиозных верованиях казаков. Очень многие казаки-великороссы оказались последователями староверия, между тем как другая часть тех же казаков и в особенности казаки-малороссы явились представителями православия. Этнографические особенности обеих национальностей в свою очередь наложили резкий отпечаток на разные части населения. В некоторых станицах, как, напр., в Воронежской, до сих еще, по-видимому, идет борьба двух этнографических начал – великорусского и малорусского, и само население под влиянием этой борьбы получило смешанную, двойную окраску; образовалось нечто среднее между великороссами и малороссами; язык, бытовая обстановка, некоторые обычаи и пр. носят такой именно двойственный характер. Наряду с этим, как на Старой, так и на Новой Линиях часто в одной и той же станице можно одинаково встретить и типичного великоросса, и «завзятого хохла». Племенная разношерстность казачьего населения сказывается таким образом очень резко еще и теперь. Будущему, следовательно, предстоит еще многое переработать, сгладить, унивелировать, объединить, так как смешанное и без того население с каждым годом мешается все больше и больше, благодаря бракам между малороссами и великороссами, одновременному изменению некоторых экономических условий и быта, общему росту культурных потребностей и т. п.

Что касается народного образования, то линейное казачество дало в этом отношении далеко меньше, чем черноморское. В первое время существования казачества школ совсем не было. Только с конца тридцатых годов появились первые попытки в этом роде. Так, в 1833 году были открыты две школы – Новомарьевская и Сенгилеевская. Дальнейшее открытие школ подвигалось очень туго. Впоследствии образовались так называемые бригадные и полковые училища; возникло также несколько школ на станичные средства. Но многие из этих попыток не шли дальше канцелярщины и формализма. Школьное дело, по-видимому, не имело надлежащей точки опоры и не шло путем прогрессивного развития; линейные казаки не сделали ни одного шага в этом направлении, не попытавшись завести среднеобразовательных учебных заведений. Правда, несомненно, что в среде населения тлела, как искра, потребность в грамоте. Весьма возможно также, что, помимо общеизвестных официальных школ, у населения были свои частные школы, о существовании которых не знало начальство. По крайней мере старообрядцы были прямо заинтересованы в этом и, без всякого сомнения, могли иметь свои особые школы, как это всегда и всюду практиковалось у представителей «древнего благочестия». Но при всем том ни рядовое казачество, ни даже его чиновные представители не выказали того стремления к просвещению, каким заявили себя черноморцы. Между тем как у последних, кроме начальных школ, в 1826 году уже была основана гимназия, у первых в то время не существовало еще никаких школ. Да и вообще школьное дело утвердилось окончательно в линейных станицах лишь с присоединением Линейного войска к Черноморскому.

XIV. Особенности пограничной службы линейцев и линейные пластуны