Кубинские сновидения

– Позовите сюда этого сукина сына почтмейстера. Как можно без него разбирать дело! – кричит из третьего ряда Нелида Грау, и тут же все в зале вскакивают с мест и начинают пререкаться.

К тому времени, когда Селии удается восстановить хрупкую тишину, она уже приняла решение.

– Компаньера Грау права, – начинает Селия, усмиряя особо крикливого кузена Рохелио строгим взглядом. – Похоже, компаньерас, вам надо судиться не друг с другом, а с Рохелио.

– Чего же ожидать, если всякие, вроде нее, крутятся вокруг да только и делают, что стараются его соблазнить? Он всего-навсего человек! – протестует Эстер.

– Ха! – презрительно усмехается Лоли. – Пусть лучше свои марки облизывает, чем слюни пускать! Может, тогда бы почта работала нормально.

– Я не буду выносить решение об отсутствующем, – объявляет Селия, перекрикивая новую волну споров. – Вот вы! – Она указывает пальцем на двоюродного брата Рохелио, Амброзио Угарте, которого окружили разгневанные женщины. – Приведите-ка сюда Рохелио. И чтобы через пять минут он был здесь.

Зрительный зал сотрясается от пересудов. Каждый спорящий кружок на грани драки. Мужья против жен. Замужние женщины против незамужних и разведенных. Сознательные против несознательных. Спор между Лоли Регаладо и Эстер Угарте дал каждому повод выплеснуть свое недовольство членами семьи, соседями, политической системой, самой жизнью. Открылись старые раны, проявились новые.

Селия смотрит на волнующуюся толпу, которая и есть Санта-Тереса-дель-Мар. Это зрелище ее удручает. Ей кажется, что успех Кубы в огромной степени зависит от того, чего либо вообще нет на свете, либо если оно и есть, то является большой редкостью. От благородства. От обязательств без обмана. Неужели это качество не свойственно человеческой натуре?

Внезапно все оборачиваются и смотрят на дверь. Появился Рохелио Угарте. Он в нерешительности остановился в дверях, высматривая в толпе друзей.

– Пожалуйста, пройдите вперед, компаньеро, – приказывает Селия.

Непринужденность Рохелио исчезла без следа, испарились его обычные шутки. Он неуклюже идет по проходу, как марионетка, которую бросил кукловод.

– Сейчас-то мы и разберемся! – кричит Эстер, и зал взрывается возгласами.

Селия колотит по карточному столу; головка молотка наконец слетает с рукоятки и прорывает в киноэкране дыру размером с кулак. Это эффектное зрелище привлекает внимание зала.

– Компаньеро Угарте, вам ставится в вину, что вы внесли сильный раздор между соседками, – громко заявляет Селия. – Суду стало ясно, что именно вы – не ваша жена и не компаньера Регала-до – должны предстать перед ним и дать объяснения. Теперь, пожалуйста, отвечайте правду. Пытались ли вы днем двадцать третьего октября сократить компаньеру Регаладо против ее воли?

– Да.

– Что да?

– Я пытался совратить ее.

Отовсюду несутся одобрительные восклицания. У каждого своя собственная причина для одобрения, как будто ответ Рохелио прекратил все споры.

– Ложь! – кричит Эстер. Она раскраснелась и вся трясется. Затем в стремительном прыжке – никто никогда и предположить бы не мог, что она способна на такое – она хватает мужа за волосы и, впившись ему зубами в щеку, валит его на пол. К тому времени, когда подругам удается оторвать ее от Рохелио, Эстер безутешно рыдает.

Селия встает ногами на свой металлический складной стул и стоит над толпой, пока все не смолкают; слышны только всхлипывания Эстер.

– Я приняла решение, – медленно произносит Селия. – Рохелио Угарте, суд приговаривает вас к одному году работы в государственном детском саду Санта-Тереса-дель-Мар.

– Что? – Рохелио лежит на полу и, все еще не придя в себя от атаки жены, смотрит на Селию снизу вверх.

– В яслях мало работников, и нашим товарищам требуется помощь. Нужно, чтобы кто-то менял пеленки, грел молоко, стирал белье и занимался с детьми. Вы будете первым мужчиной, работающим в детских яслях, компаньеро, и я прослежу, чтобы ваше поведение соответствовало нормам социалистического общества. Дело закрыто.

В ответ на постановление Селии слышатся как крики «браво», так и откровенная ругань.

– Почему ты не пошлешь его в Африку? – кричит Нелида Грау, одной рукой упершись в бок, а другой указывая направление.

Лоли Регаладо, гордая тем, что ее оправдали, возмущается решением суда. Послать Рохелио к воспитательницам в детский сад – все равно что пустить лису в курятник, да еще дать ей в придачу нож и вилку, заявляет она.

Селия с грустью наблюдает, как ее соседи выходят из зрительного зала, оживленно обсуждая следующее по очереди дело про «мотель любви», которое должно рассматриваться в январе. Иларио и Вивиан Ортега, живущие по соседству с Селией, обвиняются в том, что нелегально сдавали любовным парочкам две комнаты в своем доме на побережье с почасовой оплатой. Селия боится, что для жителей Санта-Тереса-дель-Мар и следующее заседание станет чем-то вроде мыльной оперы.

Снаружи продавец арахиса продолжает обслуживать толпу. Он и Селии предлагает пакетик, и та берет без всяких упреков. Затем неспешно возвращается в свой кирпичный домик на берегу моря, отправляя в рот один орех за другим.

* * *