Кублерос

На днях на костюмах еще и сделали апгрейд, который описывал смерть бойца и причину. На основе считывания кратковременной памяти, если не ошибаюсь. Умельцы по быстрому сделали программу, передающую эту информацию в Сеть на сайт, написанный на скорую руку. А среди солдат стал проводиться неофициальный конкурс на самую необычную смерть. Небольшой взнос за участие, а победителю – весь барыш на счет! Победитель определялся голосованием.

Из другого конца зала раздался вопль. МиниПК на руке пикнул, я посмотрел. – 19:48. Гром, сквад 087. Раздавлен. Инструменты – гири на 45 кг x3, скамья деревянная. Канат. Примитив… – Да уж… Смотри, рояль! – Где? – Вон, в углу стоит.

Действительно, в углу спортзала стоял рояль. Мы переглянулись, ухмыльнулись…

Спустя несколько минут раздался еще один вопль и еще один крик. На экране значилось: 20:07 I.G.I., сквад 087. Разорван на шесть частей. Инструменты – канат, веревки 50 м x2 гиря 15 кг x2, скамья деревянная x3, штанга атлетическая x2, бутылка стеклянная, боец сквада 087 Ростар, рояль. Первое место наше!

Развлекаемся как можем. Новый год, все таки!

4. Доцент Лясиков остаётся без отпуска

– Стой там, Лясиков, не входи! – грозно крикнул Алексей Иванович, присматриваясь к люстре на столом.

– Алексей Иванович! – жалобно пролепетал доцент Андрей Лясиков. – Я с этой бумажкой пол института оббегал, осталась только ваша подпись!

«Как же вы меня все достали» – подумал Алексей Иванович, снимая галстук. «Тому подпись, этому сделать три отчета, у того жена рожает, а у этого ремонт… Ничего, скоро попляшете»

– Ты вот скажи мне, Лясиков… – злорадным тоном начал Алексей Иванович, примеряя галстук к люстре.

– Да, Алексей Иванович? – грустно отозвался доцент.

– Чтоб ты без меня делал?

«И узел покрепче, покрепче. А то не дай боже, развяжется»

– Не знаю, Алексей Иванович!

– Ты бы без меня, Лясиков, сидел бы сейчас в лаборатории и уколы делал в попу мыши.

– Пожалуй… Алексей Иванович. – слышно было, что доцент переминается с ноги на ногу. Вроде и стоять уже наскучило, и войти решимости не хватает.

– А что бы без меня делал ваша ректор, Аллочка? А, Лясиков?

– Не знаю, Алексей Иванович.

– А она, Лясиков, тебе бы мышей в клетки подкладывала. – взяв высокий стул из угла кабинета, Алексей Иванович подставил его под люстру, на которой уже висел, приветливо раскачиваясь, отвратительный белый галстук в зеленый горошек. Его ему подарила жена на день свадьбы.

– Наверное, Алексей Иванович.

– И знаешь что, Лясиков? – сказал главный заведующий института Алексей Иванович, который сегодня утром понял, что уже 26 лет работает без отпуска, а у его маленькой дочурки Галечки вчера была десятилетняя годовщина второй свадьбы.

– Что, Алексей Иванович? – упавшим тоном сказал доцент, отчаявшись получить подпись под отпускной.

– Вколи ка ты им сегодня двойную дозу витамина С. Пускай повеселятся перед выходными. – сказал Алексей Иванович, проверил напоследок, достаточно ли крепкий узел и выбил из под себя стул.

5. Тюрьма особого режима для детей от 3 до 6 лет

Интересно стало еще до того, как Коля переступил порог камеры.

Открыв дверь, дежурный строго велел ему ждать в коридоре, а сам зашел внутрь и через пару минут вывел оттуда упирающегося мальчика.

– Отпустите, волки позорные! – орал тот, извиваясь в руках дежурного, подобно ужу. Но тот держал его крепко.

– Да сиди ты спокойно! – недовольно закряхтел дежурный, пока мальчик пытался вырваться из его тисков. И чуть подтолкнул Колю. – А тебе особое приглашение нужно? Заходи!

На входе Коля чуть не споткнулся сандаликом о порог – очень уж он был для него высокий. Три года – минимальный возраст, при котором попадают в Тюрьму особого режима для детей от 3 до 6. Но, он и понимал, что остальные обитатели камеры старше, и легкой жизни ближайшие полторы недели ждать не стоит, но сделать ее проще, а то и выйти в плюс – можно.

Потому он не напугался, когда увидел уже постеленное кем-то у входа полотенце в цветочек. Потоптавшись на нем и вытерев сандалики, он кинул его ножкой на стройные ряды горшков в горошек справа от входа, чуть не попав на мальчика, который стоял рядом с ними, носом в угол.

Остальные дети – а их было человек двадцать, по числу кроваток сидели и сверлили Колю глазами.

«Как пацаны в камере встретят, так срок и отбудешь» – вспомнил Коля мудрость, которой научил его старший брат.

С одной из кроваток поднялся мальчик – не сильно старше Коли. На вид ему было года четыре, из-за раскосых глаз и ядовито-рыжей курточки, вид он имел наглый и хамоватый. Притопнув ножкой, он вразвалочку подошел к Коле, заслонив на секунду свет из широкого окна.

– Чьих будешь, поц? – голос его был настолько же писклявый, насколько борзый. – Какая статья, садик, срок?

– Я из «елочки». – насуплено ответил Коля. – Сто тридцать шестая, пункт второй…

– Ха! – развеселился мальчик. – Овсянку слил под ковер?

– Манку. – уточнил Коля.

– Так овсянку или манку?

– Я же ответил…