Читаем Кублерос полностью

Кублерос

Стали писать какие-то мелкие заказчики, с просто невероятными гонорарами за бросовые статейки – осветить Третий областной съезд операторов машинного доения, написать поздравительное письмо родной тетушке, частное мнение о новой марке автомобиля… Каждый заказ делался за 2–3 дня, а получал я за него как полный месяц прошлой работы.

Поэтому предложение вернуться я с гордостью отверг. А Наташку впервые за два года знакомства сводил в дорогой ресторан, купил платье и сережки.

Все шло хорошо. Но потом я открыл тетрадь Второго…

До этого, утром, решил, что женюсь. А что? Идет все хорошо, жизнь налаживается, деньги появляются, женщина мечты сама пришла и не собирается уходить… почему бы и нет?

С приподнятым настроением, немного – на двойную порцию портвейна – навеселе, я поднялся до кочегарки, кинул в топку лопату угля, пошел в каптерку и… взгляд упал на тетрадь.

Какого хрена, думаю. Такой день хороший. Надо посмотреть что там, в тетрадке.

……

Выйдешь за меня? Или со мной.

Ты первый, я – Второй.

Кто в очереди последний, тот вылетит первый.

Кольцо за три триста. Или за четыре, не помню.

Лживое золото за лживую жизнь

Не дешево ли продал?

(Второй)

Я похолодел. Достал из кармана маленькую коробочку, обитую красным бархатом. Сковырнул этикетку «4300 р.», достал кольцо, внимательно посмотрел… содрал пальцем золотую позолоту, за которой тускло подмигнула дешевая латунь…

Вечером по дороге домой увидел Наташку, которая шла в обнимку с каким-то накачанным краткостриженным мудаком.

Всю следующую неделю приходил, кидал в печь пару лопат, минут десять боролся с желанием взять эту чертову тетрадь и злился – сам на себя, на Второго, на эту странную идиотскую кочегарку, которая ничего не топила…

Ничего не хотелось. Наташка перед уходом бросила в лицо что-то обидное и громкое. Сорвался крупный заказ. Всплыл кредит, который я взял полгода назад и забыл отдать – мне начали звонить серьезные дяди и скучными голосами обещали распить вместе шампанское, открыв анальным методом бутылку.

Я сбежал на «работу» и уже три дня не выходил из кочегарки. Ходил из угла в угол, бросал уголь в топку, пил чай, заваривал лапшу, смотрел в потолок. Думал, вот бы пришел кто. Все было плохо.

Достать бы цианиду, говорят на вкус как миндаль.

Наконец не выдержал, схватил тетрадку, открыл наугад.

Полночи на губах,

Яшма в рукаве. Н

е стреляй, не пробуй яд,

Не беги, если бегут за тобой

Второй. Или первый за ним.

На рукаве не группа крови, а крестиком пешка

По воде на руках колесом Ходи.

Не мешкай.

(Второй)

Урод…

– Где ты? – заорал я на недопитый стакан чая.

Нет ответа.

…

Следующую неделю я не появлялся в кочегарке. Писал на заказ, ел, спал и пытался думать, что делать дальше. Иногда, когда оказывался ночью на улице, посматривал на небо – звезды горели довольно тускло и тогда мне хотелось провалиться сквозь землю из-за чувства вины и стыда.

Шел домой из ночного магазина, с чипсами в рюкзаке, вдруг кинул взгляд наверх и увидел, что звезды разгораются – словно кто-то подкрутил регулятор яркости. Или минутой ранее кинул пару жирных лопат в топку…

Через полчаса уже задыхался, поднимаясь в гору до кочегарки.

Дверь открыта. Свет в каптерке включен. На столе заваривается горячий доширак. Я обежал кочегарку, изучил каждый угол – никого.

Сел, снял крышку с лапши, зачерпнул вилкой. С-сука… Как же ты меня бесишь, Второй… Почему опять сбежал?

Умял половину пластикового корытца, как вдруг заметил, что тетрадь со стихами лежит на столе, на краю, в тени света настольной лампы и из нее торчит ручка. Рука сама потянулась…

Звезды без дыма не горят.

Без вони из пасти хреновый оскал.

Ночь. Бег. Надежда. Ты не виноват.

Привет. Я здесь. Ты искал?

(Второй)

Прямо за мной шаркнули шаги.

– Опять ты ешь мою лапшу?

Второй.

– Какого черта? – говорю, не оборачиваясь. – Где мои деньги за работу? Я думал, мы договорились.

– Не договорились. – отвечает. – Я ушел и мы ничего не успели, а ты зачем-то работал все это время. Спасибо, конечно.

– И что дальше?

– Да продолжай уж. Я так, за тетрадкой зашел.