Кубок Брэдбери-2022

– Ты уходишь, – напомнил Гаврила. – У тебя нет возможности отдохнуть дома. Тебе это необходимо для поддержания жизнедеятельности. Я не могу тебе помочь. Прости.

Если дом затопит, программа перегорит или нет? Случится короткое замыкание – что-то же должно там перемкнуть, чтобы Гаврила, наконец, отключился?

– Ты работаешь без электричества, Гаврила? – спросила Анна Львовна.

Он, казалось, задумался.

– Это коммерческая тайна, Анюта. Я не могу сказать. Прости.

Анна Львовна села на крыльцо.

– Если я хотела бы перенести тебя в другой дом, – медленно проговорила она. – Каковы были бы мои действия, Гаврила?

– Обратиться туда, где твои мама и папа меня приобрели, с заявкой и документами на дом, а также с документами, подтверждающими твое родство с приобретателями. Заявка должна быть рассмотрена в течение семи календарных дней. Это не запрещено, мы же не домовые, – Гаврила усмехнулся. – Но сами мы таких вопросов не решаем.

– Понятно.

Контора, где много лет назад приобрели Гаврилу, давно не существовала. Прах родителей был захоронен в далеком краю. Семь календарных дней… Замечательная фраза из былых времен.

– Семь календарных, пять рабочих, – мечтательно сказала Анна Львовна вслух.

– Обычно так.

– Это невозможно. Гаврила. Тебя можно отключить?

– Ты уйдешь, захлопнешь дверь, и я временно отключусь.

– Временно.

– Я буду ждать твоего возвращения, Анюта, – он помолчал. – Ведь мама и папа, если я правильно понял тебя, уже не придут.

– Да. Ты правильно понял меня.

– Значит, я буду ждать твоего возвращения.

– Хорошо. До свидания, Гаврила.

– До свидания, Анюта.

Она встала, чтобы захлопнуть дверь, и в последний момент, когда замок уже щелкнул, услышала:

– Прости.

Анна Львовна сделала несколько натужных шагов прочь от дома, но потом врезала сама себе по щеке и бегом вернулась. Приложила ладонь к сенсорной панели. Очередной ох-вздох системы, дверь приоткрылась. Анна ворвалась в прихожую.

– Добро пожаловать. Анюта.

Гаврила стоял перед ней такой же, как и всегда, только теперь его улыбка казалась ей грустной.

– Здравствуй, Гаврила, – выдавила она.

– Я рад тебя видеть.

– Я тоже. Рада. Гаврила, ты должен мне помочь.

– Конечно. Я для того тут и поставлен.

– Поставлен, – она истерически засмеялась. – Поставлен. Установлен. Прикован.

– Анюта?

– Где именно ты инсталлирован в доме? Не проекторы, а мозг. Программа. Что мне нужно выломать, чтобы взять тебя с собой? Главная деталь – где она? Быстро!

Гаврила сделал шаг назад.

– Это коммерческая тайна, – с достоинством заявил он.

– Ты умрешь.

– Программа не может умереть.

– Дом вот-вот затопит. Сейчас наводнение, Гаврила. Программа выйдет из строя. Я не хочу тебя терять. Я не могу потерять еще и тебя. Не могу. Ты должен мне сказать.

– Я не могу тебе сказать, Анюта. Это коммерческая тайна. Я программа. Это программа. Я не могу сказать. Так заложено в программу.

Анна видела, что Гаврила растерян. Домоправителю хорошо прописали эмоциональные блоки. Или это у нее уже крыша едет.

У программы не может быть инстинкта самосохранения, и она не способна сделать то, что в ней не заложено. Это Анна Львовна понимала. Но еще она понимала, что не оставит Гаврилу одного умирать в родительском доме: с нее хватит!

– Гаврила, – сказала она, уже не сдерживая дрожь в голосе. – Дом вот-вот затопит. Я должна спасаться. У людей очень много условий для того, чтобы не нарушилась жизнедеятельность, тебя с ними знакомили.

– Это точно.

– Утопление представляет для человека опасность.

– Да.

– Длительное нахождение в холодной воде представляет для человека опасность.

– Да.

– Человеку необходимо тепло. Еда.

– Да. Анюта. Спасайся, – Гаврила развел руками.

– Я отказываюсь уходить из этого дома, если ты не пойдешь со мной, – она демонстративно села на пол. – Я не уйду. Меня затопит, и я умру.

– Чего тебе хотелось бы, девочка?

Несмотря на ласковый тон, Гаврила был мрачен.

– Я возьму тебя с собой, и тогда я уйду. Ты не голограмма, которую я вижу. Ты программа, которая установлена где-то в доме. Мародеры до нее не добрались, значит, это не персональный компьютер, это не кухонный комбайн, не стиральная машина: всего этого давно уже нет, а ты есть. Ты не проектор, ты можешь появляться в любой комнате. Провода вон выдраны из стены, а ты есть. Где ты установлен?

– Это коммерческая тайна. Я программа.

Гаврила торжественно поднял вверх большой палец.

– Анюта. Ты не программа. Я программа. Тебе надо идти. До свиданья, Анюта. Я буду ждать твоего возвращения.

Анна Львовна стукнулась затылком о стену, потом еще и еще раз.

– Моего возвращения не будет. Я не уйду без тебя. Если ты не хочешь сказать, мы погибнем вместе.

Гаврила молчал.

– Я твоя последняя хозяйка, больше никого нет в живых. Или ты идешь со мной, или мы погибнем вместе. Ты не можешь допустить, чтобы я погибла из-за тебя.

– Я не…

Впервые на памяти Анны Гаврила умолк, не договорив фразы. Он смотрел на нее с тревогой.