Кубок для героя

…Дан отметился на двадцать втором пункте и двинулся в сторону следующего. Он бежал воодушевленный победой, понимая, что, отрыв от него очень большой. Теперь ни что ему не помешает выиграть эстафету. Заветная мечта сбудется. Он не заметил, как оказался в гуще пчелиного роя. Не успел опомниться, как одна из пчёл залетела к нему в рот и ужалила в горло. Пульс парня в этот момент был в районе ста восьмидесяти ста девяносто ударов. А до финиша оставалось совсем немного.

Данила не мог подвести команду и поэтому заставлял себя бежать вперёд. Но читать правильно карту не получалось, и он сделал ошибку — двинувшись не в том направлении. Ещё через минуту Дан стал задыхаться, воздуха не хватало. Быстро развивалась аллергическая реакция — приступ астмы. Лёгкие работали на тридцать процентов. Раер понимал, что должен остановиться, его состояние опасно. Нужно былой как-то подать сигнал, успеть пока он ещё мог. И тогда парень, двинулся к ближайшему пункту, чтобы через камеры попросить вызвать врачей…

Когда Раер еле передвигаясь, появился на поляне, к нему сразу подъехал автомобиль медпомощи, подбежал Оскольский и ребята…

Уже к вечеру, находясь в больнице, Данила пришёл в норму, но у него оставалось чувство разочарования. И это чувство ещё долго и постоянно будет его преследовать…

***

В день закрытия соревнований команда «Легенда» в полном составе собралась в одном из номеров гостиницы.

Дан итак был в плохом настроении после поражения в эстафете. А тут ещё к ним в номер Олеська притащила своего норвежца. Зачем? Неужели она не догадывается, что делает ему своим этим поступком ещё больнее?

Все присутствующие ребята знали о чувствах Раера к Олесе. Только, похоже, одна Филатова о них не догадывалась. Складывалось впечатление, что она живёт в другом измерении, ничего не замечает.

«Отлично. Он будет делать вид, что его это совсем не касается, будет претворяться, скрывать свои истинные чувства, и пускай Олеська смотрит в тёмные глаза норвежца, пускай он её обнимает и что-то шепчет по — английски.» — решил Данила.

Парни в солидарность с Даном были настроены против ничего не подозревающего норвежца. Компания сплотилась вокруг Раера, игнорируя Филатову и её гостя.

Хальвар и Олеська сидели на кровати в обнимку, норвежец целовал руки девушки, сжимая их в своих ладонях.

— Ручки целует, гад заботливый, — презрительно буркнул Макс, наблюдая за парочкой. — Что-то я особой любви у них не вижу.

— Да, плюнь ты на неё, — посоветовал Антон. — Посмотри вокруг, сколько баб красивых. Тебе только надо пальчиком поманить… Тебя же все девчонки любят!

— Не все, как видишь, — поморщился Данила.

Раер опять покосился в сторону Олеси и норвежца. Если он не избавиться в ближайшее время от непривычных душевных болей, тоски и пустоты, то просто сойдёт с ума. Его с каждым днём всё сильнее угнетало осознание, что любимая девушка видит в нём только друга, товарища по команде.

— Ребята, давайте не будем… — тоскливо попросил Данила. — Мне никто не нужен кроме Олеськи.

— Посмотри, как на тебя смотрит Маша, — продолжал гнуть свою палку Антон.

— Петрова? Она же дура…

— Зато красивая. Ноги от ушей. Тебе же с ней не в «Что? Где? Когда?» играть, — язвительно усмехнулся Макс…

Олеся смотрела в чёрные глаза любимого и страдала от безнадёжности ситуации. Она делала вид, что увлечённо слушает рассказы Хальвара о Норвегии, а сама думала о предстоящем расставании.

Улучив момент Хальвар, целовал её. Но что-то было в этих поцелуях не так. Олеська не чувствовала влечения, страсти о которых читала в книжках.

— Переезжай ко мне, — словно, как собой разумеющие предложил парень. — Будешь выступать за сборную Норвегии. У нас условия лучше…

Олеся лишилась дара речи, растерялась, не зная, что сказать. «А может это вариант?» — мелькнула у неё мысль и тут же она представила, что придётся жить в чужой стране, далеко от близких ей людей. А готова она к этому?

— Я подумаю, — уклончиво ответила девушка.

Хальвар согласно кивнул и снова поцеловал её. И опять Олеся никак не могла понять свои ощущения. Она почувствовала на себе чей-то тяжёлый взгляд. Медленно открыла веки и встретилась глазами с Даном.

Он смотрел на неё как-то озлоблено. И что-то в сердце Олеськи ёкнуло.

— Дура, — выдохнул Раер с тихим бешенством, одними губами…

Почувствовав напряжение Олеси, Хальвар оторвался от её губ и отстранился. А ещё через минуту у него зазвонил мобильник, и он ушёл на вечернее собрание своей команды, чмокнув девушку в щеку.

Очень часто у Филатовой возникало ощущение, что за спиной постоянно происходит что-то, что касается непосредственно её и молодых людей, с которыми она встречалась, какие-то события, о которых она не знает.

Вот и сейчас ребята вили себя странно — они весь вечер игнорировали Хальва и её, как будто договорились об этом между собой. Они не пытались вовлечь ни норвежца, ни саму Олеську в разговор. Словно их здесь не было. Но как только он вышел из номера обстановка в комнате сразу изменилась.

— Что ты делаешь? — прошипела ей в ухо Валентина

— А что я делаю?