Куча костей

Логан замер и повернулся на пятках.

– Кости?

– Да. И не похожие на кошачьи или собачьи. Крупнее. И еще пятна крови на полу. Старые, очень давние.

Логану показалось, что пол под ногами качается. Он привалился к столу, чтобы сохранить равновесие.

Дилан Мьюр. Наконец…

– Пока что пусть этим занимаются эксперты, – сказал Джек, заставляя себя вернуться в настоящее. – Сейчас наша забота – живые.

– Есть новости, сэр, – произнесла Кейтлин, поднимая взгляд от экрана. – Результаты проверки ДНК, взятой с плюшевого мишки. Как и ожидалось, никакой связи с Эдом Уокером. Есть совпадения с ДНК Форбса Бамбера, но мы уже знаем, что это он доставил «посылку».

– Что-нибудь еще? – спросил Логан.

Кейтлин снова уставилась в экран и несколько секунд смотрела туда; губы ее безмолвно шевелились, словно она пыталась понять, как выразить словами то, что она видела.

– Детектив-сержант? – окликнул ее Логан.

– Да, сэр, прошу прощения. Еще три образца. Один пока что не идентифицирован.

– А два других?

– Оуэн Петри, сэр, – ответила Кейтлин. – И Мэтью Деннисон.

Она подняла голову и посмотрела в глаза Логану. Тот смотрел на нее в ответ, не в силах говорить от потрясения.

– Третья жертва Петри.

Глава 38

Он слышал их. Слышал, как они ходят, говорят, смеются.

Там, снаружи, за пределами его крошечного кубика темноты и страха.

За пределами его темницы.

Ему хотелось есть и пить, желудок его терзали судороги, губы пересохли и потрескались. Они болели там, где соприкасались с грубой тканью кляпа, как будто она обдирала их, стирала их дочиста.

Несколько часов назад тот мальчик снова принес ему кота, положил ему на колени и со смехом смотрел, как пленник всхлипывает сквозь кляп.

Когда дверь закрылась, он попытался стряхнуть кота, но веревки были затянуты слишком туго, и ноги не слушались. Он мог только сидеть, чувствуя, как остатки жизни кота утекают сквозь рану, впитываются в штаны пленника, мог только плакать, когда кот дергался и корчился.

Один раз кот сердито мяукнул, когти его передних лап царапнули ногу пленника. Тот закричал. Он кричал и кричал, но никто не пришел. Никто не услышал.

Или им было все равно.

Спустя некоторое время кот перестал бороться. И вскоре после этого перестал дышать. Пленник слышал, как жизнь покинула его вместе с хриплым выдохом, – и долго плакал. Это были слезы облегчения, беспомощности и горячего, жгучего стыда.

И страха, конечно же. Постоянно растущее чувство ужаса говорило ему, что никто не придет. Никто не спасет его. Он умрет здесь в одиночестве и ужасе, как этот кот, лежащий у него на коленях.

Голоса сделались громче. Ближе. Пленник со свистом дышал через нос; адреналин переполнял его кровь, готовя его к тому, что будет дальше. К тому, что они могут сделать.

Раздался стук в дверь его чулана. Резкий, но шутливый.

– У тебя все в порядке?

Мужской голос. Тихий, хриплый шелест.

– Ты хорошо себя ведешь?

Дверь открылась. Те двое смотрели на него. Оба улыбались. Радостно. Возбужденно.

С предвкушением.