Кучум

— Чего там… — махнул тот рукой, — перекушу вместе с панами казаками. Кажется, так вас называют?

Ермак заметил, что тот постоянно поглядывал в его сторону, словно узнал в нем родственника или знакомого.

— Смотришь на меня, как на икону, — не выдержал он наконец. — За своего что ли признал?

— Пусть пан меня простит, но у него очень интересное обличье…

— Это в чем же? — оглядел со смущенным видом тот себя. — Одет что ли не так?

— Может, я не сумею сказать правильно, но… у нас таких людей зовут… — он пощелкал пальцами, подбирая слова, — герой, благородный рыцарь, сильный человек…

— Да уж, — засмеялся Михайлов, — силушки нашему атаману не занимать. Богатырская у него сила.

— Вот, вот… Богатырь! Атаман! Герой!

Сам же атаман от таких разговоров вспотел, начал ерзать на лавке и даже легкий румянец выступил на его смуглом обветренном лице.

— Ладно, будя, — остановил он казаков. Потом повернулся к молодому человеку и, отделяя одно слово от другого, с расстановкой проговорил. — Не девка я, чтоб глаза пялить. Уважаемый, верно, знает, что не пристало смотреть на гостей как на дикого зверя, привезенного для зверинца. Я на него не в обиде, но прекратим эти разговоры.

Все замолчали, принялись за еду, но молодой человек ишь на время опустил глаза к столу, а потом, решившись, заговорил вновь:

— Не скажут ли Панове, как долго они пробудут в замке?

— Это еще зачем? Война идет и мы можем посчитать ваш интерес за вопрос соглядая, вражеского лазутчика, — за всех ответил Михайлов.

— Нет, нет. Я поясню, чем вызван мой интерес. Если вы будете здесь дня два-три, то я предложил бы вашему атаману написать его портрет. Совершенно бесплатно, — поднял он вверх указательный палец. — А он стоит очень больших денег. Очень!

Ермак, выслушав его, отрицательно покачал головой и продолжал есть, не поднимая глаз. Зато остальные казаки, подталкивая друг друга локтями, зашушукались, заулыбались, а Яков Михайлов рассудительно спросил:

— И куда она пойдет, писанка твоя? Нам отдашь или тут оставишь?

— Хозяин замка, Лев Сапега, не только великий гетман, но и собиратель многих ценностей, древних вещей. Он с удовольствием приобретет у меня ту картину. Я знаю его вкус. Пойдемте, — вскочил он из-за стола и устремился в соседнюю комнату. Казаки переглянулись и пошли следом. Там в зале чуть поменьше того, где они обедали, на стенах висели изображения людей, большинство из которых держали в руках мечи, копья, боевые топоры. Суровость лиц, насупленность, грозный вид этих людей невольно вызывал уважение. Молодые казаки начали креститься, а один из них спросил шепотом:

— То ваши святые, что ли? Больно грозны…

— Нет, — засмеялся Януш, — то портреты, или как говорят у вас в Московии, парсуны предков хозяина замка. Вот его отец, вот дед…

— А баб не было что ли в его роду? — поинтересовался Михайлов. — Откуда же тогда дети брались?

— Как же, как же… Были и женщины, но их портреты висят в другом помещении. Здесь же лишь мужчины рода Сапеги.

— И меня сюда что ль повесят, коль соглашусь, — недоверчиво спросил Ермак, не отводя глаз от портретов. — Я же не их роду-племени.

— Пан правильно спросил. Для таких портретов, как я задумал, у хозяина отдельная комната. Но сейчас она закрыта и я не могу показать вам, что там находится. Вот когда приедет хозяин, пан Сапега…

— Лучше бы он не приезжал совсем, — глухо буркнул Михайлов. Но Януш не расслышал его слов и, прищуря один глаз, начал вновь разглядывать Ермака, отклоняясь чуть назад и шевеля губами.

— Я уже нашел позу для пана атамана. Буду писать вас по пояс с копьем или саблей в руках. Оставим и замечательный панцирь, что одет на пане…

— То царский подарок, — степенно пояснил Яков Михайлов, — не пес чихал. Сам царь нашего атамана Ермака знает. Во!

— Тем более, тем более, — всплеснул тонкими руками Януш, — панцирь будет очень к месту. А на голову я бы предложил надеть шляпу или что-то иное, достойное пана атамана. Ермак? — переспросил он.

Ермак смотрел, как молодой человек увлеченно размахивает руками, приглядывается к нему, обегает вокруг, щурит глаза, и ему вдруг стало неловко отказывать. Да и оказаться в одном ряду с почтенными хозяевами замка, насупленно глядящими на него сверху, тоже было приятно… И он осторожно спросил:

— Что требуется от меня?

— Всего лишь по часу в день посидеть в кресле и… не шевелиться. Только и всего, — радостно заулыбался Януш. — Пан атаман, согласен?! Я знал, что вы не откажете бедному изографу в его скромной просьбе. Это совсем нестрашно. Зато через много лет люди будут видеть ваш портрет и думать: "Какой достойный рыцарь изображен здесь…"

Договорились начать на следующий день к вечеру, когда казаки вернутся из дозора.