Кучум

— Тихо! — Ермак спрыгнул с коня и вынул пищаль. Ильин последовал за ним, а Ясырь бестолково крутил головой, не понимая причины их беспокойства. — Слазь! — махнул ему Ермак.

Теперь они явственно слышали доносившиеся снизу голоса и стук конских копыт. Ильин несколько раз чиркнул кремнем, пытаясь выбить огонь и поджечь фитиль, но Ермак накрыл кресало широкой ладонью, показал, мол, нельзя, услышат. А голоса раздавались все ближе и вот прямо на них выехал всадник в лисьей шапке и сером драном тулупе. Узкие глаза его от неожиданности начали расширяться, рот широко раскрылся — и он уже готов был крикнуть, предупредить остальных, едущих следом. Но Ермак ловко накинул ему на шею петлю волосяного аркана и с силой рванул на себя. Тот успел ухватиться за седло, но напуганная лошадь прыгнула в сторону и, сбросив с себя всадника, ходко кинулась обратно вниз. Сам же наездник, ударившись при падении головой, лежал, не подавая признаков жизни.

— Теперь давай, высекай огонь. Сейчас они повалят, — приказал Ермак и подставил свой трут под огниво Ильина.

— А с этим, что делать? — испуганно спросил Гришка Ясырь.

— Пусть лежит, может очухается. Никуда он от нас не денется.

Верно, остальные поднимающиеся по тропе всадники почуяли недоброе, увидев несущуюся на них лошадь без хозяина. Они громко стали выкрикивать имя пропавшего соплеменника, повторяя его на разные лады.

— Кто это? Вогульцы? Татары? — спросил Ильин, раздувший уже свой фитиль и показывая Гришке, чтоб взял огня у него.

— Похоже, вогульцы. Человек с десяток будет, — ответил Ермак, выцеливая просвет меж деревцами. — Первого я беру, потом ты, Гаврила, а Гришка следующего.

Меж тем вогульцы поодиночке продолжали карабкаться наверх. Первым показался широколицый на низенькой мохнатой лошаденке всадник, с удивлением воззрившийся на упавшего. Верно, он не сразу заметил наброшенный на голову того аркан, потому что решил спуститься и занес было ногу, как прогремел выстрел Ильина из пищали. Широколицего сбросило с лошади и он, цепляя тонкие ветки, с шумом завалился меж белыми стволами березок. Ермак выстрелил по высунувшейся голове следующего всадника, не успев даже толком рассмотреть его. Снизу громко заголосили, и Гришка Ясырь наугад стрельнул в ту сторону, посмотрел на атамана.

А тот не спеша подошел к заарканенному вогульцу и, одной рукой схватив за тулуп, поставил на ноги. Узкие щелки глаз пленного открылись и тот что-то несвязно залепетал.

— Что бормочет? — спросил Ильин.

— Больно говорит, — рассмеялся Ермак. — Не ожидал, что камни такие твердые.

— Много их там? — махнул Ильин в сторону вопивших внизу вогульцев.

Ермак стал расспрашивать пленного на его родном языке и тот с готовностью отвечал, преданно глядя атаману в глаза.

— Говорит, несколько сотен с их князем Бек-Белеем идут, а следом сын Кучума, царевич Алей, войско ведет. Сколько там их, он не знает, — перевел Ермак. — Их в разведку отправили, высмотреть, где сколько народу в городках находится.

— Чего с ним делать станем?

— Чик ножиком по горлу, и все тут, — высказался Ясырь.

— Зачем? — урезонил его Ермак. — Отвезем воеводе — и пусть тот решает. Вишь, как дрожит, бедолага, не хочет умирать…

— Ты атаман, тебе видней, — Ясырь шмыгнул носом, повернулся и пошел к своему мерину, когда в воздухе тонко пропела стрела и на излете ткнулась ему в руку. — Ай, — вскрикнул, отскочив в сторону, заголил рукав. Но на руке была лишь неглубокая царапина и он лизнул ее, закрутил головой, отыскивая листок подорожника.

Но вслед за первой посыпались и другие стрелы, густо падая вокруг казаков. Пленный заголосил и попытался вырваться из рук атамана. Тот с размаху саданул его своим кулачищем в живот. Вогулец, вытаращив глаза, схватившись за живот, переломился пополам, ловя воздух раскрытым ртом.

Ермак же, не обращая внимания на сыплющиеся вокруг стрелы, связал ему руки, вскинул на плечо и легко закинул на лошадь, взял ее под уздцы.

— Уходим быстро отсюда. А то остальные подойдут, и тогда застрянем надолго.

Вогульцы не решились сразу кинуться за ними в погоню, и вскоре казаки беспрепятственно добрались до крепости, заколотили прикладами в ворота. В этой крепости стояла сотня Матвея Мещеряка, и он первым встретил у ворот атамана, подмигнул Гришке и Гавриле, оглядел пленного.

— Везет же тебе, атаман, — пошутил он. — То как у двух рыбаков: у одного клюет, а у второго шиш с маслом булькает. Ты не успел выехать, как басурманина заарканил. Мы же их еще и в глаза не видели…

— Ничего… Скоро наглядитесь, насмотритесь. Следом несколько сотен валит, а там еще и царевич Алей на подходе. Как вы тут разместились?

— Да слава Богу. Тесно, но зато под крышей. — Мещеряк опять подмигнул васильковыми глазами. — И девки на нас уже поглядывают. Еще чуть — и совсем приживемся.

— Ну, ну… Воевода-то где?

— Да нет его. Сами еще не видели. Поджидаем, глядишь, подъедет.

— Подъедет, коль вогульцы не перехватят. Ты вот что, Матвей, вели пушкарям пушечки почистить, порох в бочках поближе к стенам подтащить. Пищали пусть все проверят. Не сегодня-завтра полезут вогульцы. Готовь казаков.