Кучум (Книга 2)

-- Сибирцы вас не тревожили? -- вместо ответа спросил его Грибан.

-- Да нет, пока. А что, появились где? Храни Господь! Мы-то думали, обойдется нынче. Той осенью минула нас божья кара.

-- С тем и приехали к вам, чтоб упредить. Воевода Третьяк велел, не мешкая работу сворачивать, соль в кулях на коней вьючить и выбираться отсюда в Керкедан.

-- Да у нас коней-то всего два мерина, едва живы ходят. Где ж на них соль да поклажу вывезти?! -- запричитал приказчик. -- Почему подвод не прислали?

-- Наше дело известить, а там решай, как сам разумеешь,-- пожал плечами Грибан Иванов,-- так ведь, Василий?

Едигир утвердительно кивнул головой, подтверждая слова Грибана. К ним подошли еще трое мужиков кто с лопатой, кто с топором в руках, прислушиваясь к разговору.

-- Чего раскудахтался, Кузьма? -- показал в усмешке гнилые зубы один их них.-- Твое дело приказное: сказали сматываться отсюдова и радуйся, что упредили. А то басурманы навалятся и пикнуть не успеешь, как петлю на шею накинут. И про соль не вспомнишь.

-- И то ладно, кончилась каторга наша,-- вторил другой, -- погуляем в Керкедане, пошумим.

-- Тебе бы только о том и думать, как бельма винищем залить. А с меня господа Строгановы за соль, за инструмент спросят, из моих же кровных и вычтут на убытки. Вам чего -- очи в гору и айда! Будто креста на вас нет. Сами, как басурмане.

-- А кому он, мой крест, нужен? Целовальник в лавке и то не примет, опохмелиться не нальет.

-- Не гневи Бога, -- остановил его разумный Грибан Иванов, -- а то и до крепости не доберешься после таких слов, сгинешь в пути.

-- Ты меня, Грибан, не пужай -- пуганые мы. Я человек вольный. Не как баран к колу в поле привязанный -- куда хочу, туда ворочу.

-- Гони лошадей, грузи кули с солью,-- заорал неожиданно громко и визгливо приказчик Кузьма, -- а то... сами знаете, что с вами Строгановы сотворят. В подвал на цепь посадят и кукуй, покуда остальных зубов не лишишься, -- указал в сторону наиболее бойкого мужика.

-- Завякала, сорока Якова, -- сплюнул тот на землю под ноги, но развернулся и пошел к лесу. За ним потянулись и остальные, сложив на поляне топоры и лопаты.

-- Накормил бы чем с дороги, -- обратился к приказчику Грибан, -пустые кишки песни поют.

-- Не до вас, голодных, -- бросил тот на бегу, торопливо семеня к избушке, -- поглядите, что в котле с утра осталось.

Пока доедали остатки утренней каши, пригоревшей на дне, мужики успели приторочить к седлам двух тощих лошаденок несколько рогожных кулей, загасили огонь под железным коробом, спрятали кое-какой инструмент и были готовы выступать в дорогу.

-- Вы с нами или к другим варницам поедете? -- крикнул запыхавшийся приказчик.

-- Нас не ждите, -- неопределенно махнул рукой Грибан Иванов, -- сами дорогу найдем.

-- Тогда, прощайте, -- крикнул взявший под узды последнюю лошадь Кузьма,-- а ну, трогай, пропастина!

Оставшись одни, все пятеро лежали на траве, блаженно раскинув руки, давая покой уставшему телу. Первым поднялся Едигир.

-- Пора, -- коротко проговорил, направляясь к пощипывающему на краю поляны траву своему гнедому коню, который окончательно признал в нем хозяина. Поднялись, нехотя, и остальные. Уже в темноте добрались до второй варницы и остались там ночевать. Утром, не дожидаясь пока соберутся и погрузятся работники с варницы, выехали на поиски третьей.

-- Брательник твой, на какой варнице должен быть? -- спросил Герасима Грибан.

-- Вроде на этой, говорил, которую ищем.

-- У них в приказчиках не Михаиле Митрофанов будет?

-- Может и он.

-- У-у-у... Злыдень. Экая шкура! И не встречал прежде таких.-- Сморщил маленькое личико Грибан. Едигир вопросительно глянул в его сторону, подняв в удивлении брови.

-- Шкура, он шкура и есть. Чтобы перед хозяином выслужиться, заставляет мужиков и днем и ночью соль выпаривать. Ему хозяин с пуда платит, вот он на чужом горбу и зарабатывает себе в мошну. С ним там еще в помощниках ходит Тугарин Кошкаров. Морду себе наел, что поперек шире. Вот они вдвоем и гоняют мужиков.

-- Говорил про то брат, -- нехотя отозвался Герасим,-- а деваться некуда. Кому жаловаться пойдешь? Воеводе? Так то не его дело. Он-то мужик справедливый, да в господские дела вмешиваться не станет.

-- А до Строгановых век не достучишься. Они два раза на год в городок пожалуют, а мужики в то время все на варницах, -- поддакивал Грибан.

-- Почему не уйдут? -- спросил Едигир, понимая, что речь идет о притеснении мужиков, работающих на варнице.

-- Куда уйдешь? Кто тебя ждет? В Москву? К царю, что ли? Так тебя там и ждут. Как брата-то зовут? -- обратился Грибан к Герасиму.

-- Крестили Богданом, а прозванье дали Шумилка. Шумлив он больно,-- и улыбнулся открытой широкой улыбкой при воспоминании о брате.

К полудню въехали в распадок меж двумя горными скатами, где по камням сочился прохладной водой ручей. Лошади тут же потянулись к воде, спеша утолить жажду. Едигир подал знак, чтоб остановились напоить коней, и спрыгнул на камни, окунул ладони в прозрачную воду, зачерпнул в горсть, поднес ко рту. Но какой-то посторонний звук из соседнего ельника заставил его насторожиться.