Кучум (Книга 3)

-- Ну, я... Чего хочешь? Говори...

-- Отойдем в сторону.

-- Говори при всех. Я от своих не таюсь. Пускай все и слышат.

-- Ну, смотри, -- караванщик обвел казаков, подошедших к ним поближе, спокойным и уверенным взглядом, продолжил. -- Долог наш путь. Многие хотели отобрать наши товары, убить нас. Отбились мы от тех разбойников, хвала Аллаху. От вас отбиться не смогли. Одолели. Но мы не враги вам. Зачем нас задерживать? Так добрые люди не поступают. Мы готовы заплатить вам, но просим отпустить и людей, и товары не трогать.

-- Ишь, чего захотел, -- загудели казаки, -- хитер бобер... Товары ему обратно отдай, чего удумал!

-- Тихо! -- оборвал крикунов Ермак. -- Пусть говорит. Решать-то мы будем.

-- Обещаю, что каждый будет доволен, -- продолжал караван-баша, -каждый получит столько, что ему хватит надолго.

-- А если не хватит, то опять тебя искать? Еще добавишь? -- выкрикнул кто-то сзади. Опять поднялся шум и снова Ермак унял расшумевшихся казаков, давая договорить караван-баше.

-- Если вы нас убьете, то что получите взамен? Товары? Но их надо еще с выгодой продать. А деньги, что мы вам предлагаем, сможете поменять на любой товар: хоть на коня, хоть оружие купи. К тому же, если вы поубиваете всех купцов, то никто в другой раз не отправится этой дорогой. Скажу больше, я готов платить каждый раз, когда мой караван будет проходить по этому месту...

-- А ведь дело говорит, -- задумчиво произнес кто-то, -- провалиться мне на этом месте, но верно старик гуторит.

-- Я даже готов нанять вас в свою охрану, -- караван-баша говорил пылко, уверенно и его глаза останавливались то на одном, то на другом из казаков, и те смущенно опускали глаза. И Ермак понял, что караванщик добился главного -- пленных оставят в живых. Неловко убивать человека, когда он безоружен, а втройне, когда говорил с ним, слушал его.

-- Где нанимали охрану? -- спросил он караванщика.

-- В Бухаре, уважаемый, -- с готовностью отозвался тот.

-- Чего ж они сражаться совсем не умеют?

-- То не они плохо сражались, а вы хорошо дрались. Воины у нас храбрые, как барсы, но молоды еще.

-- А кто тот молодец? -- Ермак кивнул на освобожденного от пут юношу, что встал в ряд с остальными пленными.

-- Которого ты, атаман, захватил? Я его плохо знаю... Он первый раз с нами пошел. Знаю, что Сейдяк зовут...

-- Как?! -- изумленно переспросил Ермак и уставился на юношу.

Тот стоял далеко от него и не расслышал слов караван-баши, но догадался, что речь идет о нем, и гордо откинул назад голову, расправил плечи и с вызовом глянул на атамана.

-- Кто его родители? Откуда он?

Караван-баша, удивленный, что атамана заинтересовал неожиданно один из его охранников, отвечал путано.

А Ермак чем больше вглядывался в юношу, тем больше знакомых черт находил в нем. Гулко застучало сердце в груди, увлажнились ладони, осекся голос и все вокруг стало безразлично: и караван, и воины его, и дележ добычи...

-- Я согласен с твоими условиями, -- обретя прежнее спокойствие и уверенность, обратился он к караван-баше, -- только и у меня будет свое условие.

-- Какое? Говори, атаман. Я заранее согласен.

-- Не спеши отвечать, когда не знаешь, о чем пойдет речь. Поговорим позже. А пока, вели своим людям следовать за нами на встречу с остальным отрядом.

Ермак подошел к юноше и протянул его саблю, спросил:

-- Я могу вернуть твое оружие, если дашь слово не употреблять его против нас? Согласен?

-- За что такая честь? -- вздернул тот правую бровь, чем окончательно стал похож на покойного Бек-Булата.

-- Ответь мне: твою мать зовут Зайла-Сузге?

-- Да... -- растерянно отвечал юноша.

-- А ты, Сейдяк, сын Бек-Булата, наследник Сибирского ханства?

-- Да... Но откуда ты знаешь обо мне? -- легкий румянец залил щеки юноши. Остальные воины, что стояли рядом и внимательно прислушивались к разговору, придвинулись еще ближе, стараясь не пропустить ни слова.

-- Я хорошо знал твою мать, -- Ермак чувствовал, как трудно даются ему слова, и поэтому говорил с большими паузами, медленно, почти по слогам проговаривая каждое слово, -- хорошо знал твоего отца, да и тебя... знаю, -закончил он, понимая, что ему предстоит сказать еще самое главное. Но не было сил. Он и так сказал много и пошел прочь.

-- А мы и не знали, что ты сын знатных родителей, -- с невольным уважением проговорил Сакрай, поглядывая на Сейдяка, -- только откуда этот казак узнал про тебя, если даже мы не знали этого?

-- Сам удивляюсь, -- ответил вконец растерявшийся Сейдяк, провожая долгим взглядом Ермака, отошедшего к своему отряду и коротко отдававшего распоряжения. И Сейдяку показалось, что он когда-то видел этого властного, с мягкой, крадущейся походкой воина. Кого-то напоминал он ему, но вот только кого...

"И откуда он так хорошо знает наш язык? Словно всю жизнь говорил на нем. Даже держит себя не так как остальные казаки. Может, он бывал в Бухаре? Как он может знать мою мать? И почему она никогда не рассказывала об этом казаке?" Множество вопросов теснилось в голове Сейдяка, и он даже на время забыл, что находится в плену и ему вернули саблю под честное слово.