Куда? и как?

В Америку домашние северные олени завезены совсем недавно — в конце прошлого века. До этого эскимосы и канадские индейцы знали только диких карибу, которые кочевали по Американскому Северу поистине несметными стадами. Про одно стадо рассказывают, что четыре дня и четыре ночи проходило оно мимо изумленных охотников. Долго потом у людей в глазах рябило от бесчисленных оленьих рогов, на которые они вдоволь насмотрелись, пока толпы карибу брели мимо их избушки.

Уверяют, что в стаде было не меньше двадцати пяти миллионов оленей.

Как ни фантастичен этот рассказ, едва ли стоит ему не доверять: по тундрам Азии бродили в ту пору тоже бесчисленные табуны оленей. Известному исследователю животного мира России Петру Палласу один из очевидцев рассказал о северных оленях, которых тот встретил в долине реки Анадыря. Весь день они шли мимо лагеря. Село солнце, стало темно. Но всю ночь люди слышали треск копыт бредущих оленей. Настало утро, а оленям не видно было конца. Только на третий день подошел арьергард чудовищного стада.

Случилось это в конце XVIII века. Теперь от сказочных табунов северных оленей остались одни воспоминания. Большие стада их сохранились лишь в тундрах Таймыра, в низовьях Лены, Яны и Индигирки. Возможно, что здесь находят приют еще около трехсот тысяч диких северных оленей.

Оленьи тропы показали русским землепроходцам дорогу к острову Ляхова (в группе Новосибирского архипелага). Каждую осень северные олени сбиваются в стада и уходят из тундры. Уходят в тайгу за пятьсот и семьсот километров от тех мест, где проводили лето. Тундра зимой не может их всех прокормить, да в лесу и теплее. В тайге олени объедают мохнатые бороды лишайников, раскапывают сугробы на малоснежных склонах сибирских гор и щиплют ягель, мхи, травы, едят грибы, засыпанные ранними снегопадами.

Когда олени идут, сухожилия их ног трутся о кости и трещат, словно струны. Этот треск для кочующих оленей как радиопеленг для потерявшего курс самолета: он помогает животным найти друг друга ночью и в буран.

Широкие реки карибу переплывают без труда: у них шерсть, можно сказать, надувная. Волосы наполнены воздухом. Когда олень плывет, шерсть поддерживает его на воде, как пробковый пояс.

У всякого зверя волосы у корня толще, а у северного оленя наоборот. Оттого и плотнее прилегают они друг к другу: волос волос заклинивает. Ветру нелегко даже в буран «пробить» шубу северного оленя. Она, как панцирь, защищает его от яростных атак свирепой метели. На каждый квадратный сантиметр поверхности широкого копыта северного оленя приходится лишь сто сорок граммов веса животного. (У лося и то вчетверо больше!) Это значит, что его копыта давят на землю в семь раз слабее, чем воздух атмосферы. Как на канадских лыжах, бежит олень по болотам. Про верблюда говорят: он корабль пустыни. Северного оленя я бы назвал вездеходом тундры.

Зачем киты плывут на юг?

Дважды в году около Курильских островов, вдоль западного побережья Северной Америки, и по обеим сторонам Атлантического океана плывут весной на север, а осенью на юг большие стаи кальмаров, пелагических осьминогов, всевозможных рыб, рачков, медуз и других морских скитальцев, наполняющих своими полупрозрачными телами поверхностные воды океана. А за рыбами и кальмарами, за рачками и крылоногими моллюсками устремляются в далекий путь киты и дельфины.

Из года в год киты плывут одними и теми же путями, словно дорога их размечена невидимыми нам указателями. В Северной Англии один очень приметный кит двадцать лет подряд проплывал мимо небольшой деревушки. Девятнадцать

лет подряд ее жители охотились на кита, но неудачно. На двадцатый год его все-таки убили.

Многие биологи думают, что киты уходят осенью на юг, чтобы родить в тёплой воде тропиков детёнышей^[14]. У новорожденных китят под кожей очень тонкий слой сала (тонкий, конечно, относительно — по китовым масштабам). Поэтому они могут замерзнуть зимой в полярных и приполярных морях, где киты откармливаются летом. Значит, пишет большой знаток китов советский ученый С. К. Клумов, биологи «молчаливо соглашаются с тем, что взрослые киты» могли бы жить зимой и в холодных морях. Правда, обычной для китов пищи в эту пору здесь почти нет, но ведь киты за лето накапливают большие запасы жира. Хватит ли этих запасов, чтобы прожить зиму в студеных водах Приполярья?

Клумов говорит, что нет, не хватит: слишком велик здесь расход жира на «отопление» кита. Ведь на холоде теплокровные животные много энергии тратят на поддержание в своем теле постоянной температуры.