Куда идешь, человек?

Разумеется, было бы ошибкой полагать, что человек с момента своего появления совершенно не изменился. По сути дела, такую позицию можно назвать неэволюционистской и неисторической. Между нашими предками и цивилизованным человеком последних четырех-шести тысячелетий — огромное различие. Да и общая антропологическая характеристика человека как хомо сапиенс на протяжении длительного процесса становления сына природы, охватывающего почти 2,5 млн. лет, не остается неизменной.

Тем не менее можно все-таки утверждать, что природа человека как нечто конкретное, несомненно, существует. Из этой предпосылки исходит, в частности, вся динамическая психология. Антропология свидетельствует: вид человека остается неизменным вот уже несколько сотен тысяч лет, со времен кроманьонцев. Другими словами, биологическая эволюция человечества завершена. Этот вывод не опровергается современной наукой. Психология, в частности, не располагает данными о том, что от поколения к поколению улучшается или ухудшается память, мышление, угасают старые или появляются новые формы эмоциональной жизни; обостряется или притупляется действие анализаторов.

Несомненно, человеку разных эпох присущи какие-то общие задатки и свойства, которые выражают его особенности как живого существа. Раскрыть эти признаки — значит выразить человеческую природу. Перечисляя те или иные качества, философы приходят к выводу, что среди них есть определяющие, принципиально значимые. Например, как уже отмечалось, разумность присуща только человеку. Он овладел также искусством общественного труда, освоил сложные формы коллективной социальной жизни, создал мир культуры.

Вот, например, одно из определений человека — политическое животное. Оно принадлежит Аристотелю. Разумеется, нет оснований оспаривать такой признак. Но он мало что говорит о природе человека, кроме, пожалуй, того, что и так ясно: человек скорее стадное, нежели одиноко живущее животное. Означает ли это вместе с тем, что человек, скажем, разумен? Нет, ни в коей мере. Моделью человеческого рода является диктатура, а не демократия. Человек не способен построить свое обще-I житие по законам разумности.

Или еще одно определение — человек созидающий. Но оно также носит слишком общий характер. Важны существенные уточнения, чтобы правильно осмыслить такой признак. Только ли человек производит? Нет, пчелы делают соты для хранения меда. Конечно, сфера, где творит человек, достаточно широка: он создал орудия труда, освоил энергию, производит такие устройства, которые заменяют саму мысль (кибернетика, информатизация). Однако можно ли считать способность человека к созиданию уникальным свойством?

Итак, ни совершенство биологической природы, ни разум, ни способность трудиться сами по себе не определяют особенность человека. Что еще? Скажем, дар общения… Перелистаем сочинения тех философов, которые видят в человеке уникально коммуникативное существо. Не тут ли разгадка? «Человеческий мир в первую очередь характеризуется, собственно, тем, что здесь между существом и существом происходит что-то такое, равное чему нельзя отыскать в природе»[17]. Это свидетельство крупнейшего философа нашего века Мартина Бубера.

Нельзя ли, скажем, выстроить такую последовательность мысли: человеку от природы свойственна общительность. Он так и тянется к себе подобным, чтобы совместными усилиями разгадать какую-нибудь тайну или учинить творчество… Из этой поразительной coy частности и возникла культура. Ведь ни одно животное не создало «второй природы», то есть феномена культуры.

Но, вообще говоря, в природе немало примеров редкой общительности особей. Вот, — допустим, муравьи или те же пчелы… Мы, впрочем, только догадываемся о тайнах общения у дельфинов. Вспомним лебедей, выражающих друг другу взаимную привязанность… Не мешает ли нам человеческое высокомерие понять, что и в животном царстве между существом и существом происходит «что-то такое»…

К тому же мысль о том, что животные тоже способны создавать «вторую природу», неоднократно рождалась в истории человеческой мысли. Хотя паук и творит по меркам своего вида, но сотканная им паутина вовсе не является фрагментом природного пейзажа. Она становится своеобразным дополнением к нему. Пчела строит восковые ячейки в качестве своеобразного архитектора…

Мы считаем нашу культуру выражением уникальности человека. Но может быть, это мираж? Вполне логично предположить, что наши города — это те же муравейники… Потребность в общении, безусловно, редкий дар. Но какова мера уникальности человека именно в этом свойстве?

И вот еще довод. Все эти единичные, неповторимые свойства человека — откуда они? В самом деле дар общения или разум — отчего им наделен человек? Ведь для философской антропологии здесь извечная проблема. Только в труде вырабатывается сознание, но чтобы освоить труд, нужны проблески высокой понятливости. Только в совместной жизни возможно общение, но какая же коллективность без потребности жить сообща? Что из чего тут возникло, утверждая себя в качестве первичности?