Куда он денется с подводной лодки

Тут Панин мог бы каблуками щелкнуть, если б они у него были, но он шатался по территории пансионата в старых летных собачьих унтах, поэтому ему удалось только расшаркаться. Сергей Иванович Панин даже в этом был хорош и элегантен. Он нравился Инге, но, как она для себя это обозначила, нравился исключительно гипотетически. Никакого трепета душевного. «Хорошо, что Тоськи рядом нет! Она бы показала мне «исключительно гипотетически» и «трепет душевный», – подумала мельком Инга. Но что выросло, то выросло. Не ломать же себя, пусть даже и ради «настоящего полковника».

Между тем полковник Панин подготовился к рандеву серьезно. Распахнув куртку-«аляску», гость выволок на свет божий бутылку виски и коробку конфет.

– Сергей Иванович, вы решили напиться в хлам? – Инга удивленно подняла брови, кивнув на бутылку.

– Да, причем вместе с вами!

Я не пью такие крепкие мужские напитки – это раз, и я не буду с вами пить вообще ничего – это два.

– Вы ждете, что я глупо спрошу вас: «Почему?» – Панин деловито достал с полки над мойкой два тонкостенных стакана. – Не ждите. Не спрошу! Милая вы моя Инга Эдвардовна! Вы замучили меня своими капризами. И представьте себе: мне надоело ходить вокруг да около. Вот потому я и завалился к вам так нагло и не с тонким душевным напитком, а с вискарем. Грубо, да? Согласен. Дозвольте все смягчить вот этим...

Панин скользнул рукой в потайной карман куртки и сразил Ингу наповал: протянул ей несколько веточек нежно пахнущих, сказочно нереальных ландышей.

– Ой, ландыши, в декабре! Сказка «Двенадцать месяцев»! Правда, там подснежники, но все равно... Откуда?!

– Секрет, Инга. Для вас старался. Уже и забыл, когда и для какой женщины совершал чудеса.

Инга вдыхала нежный знакомый аромат. Она безумно любила ландыши, папины цветы. Он знал про них все, заказывал сортовые виды для сада, но предпочтение отдавал мелковатым лесным, тем, что в мае дружно зацветали в окрестных лесах.

Но то в мае! А в декабре?! Инга слышала, что есть умельцы, которые и к Новому году научились выгонять из мелких луковок чудо-стрелки с крохотными белыми колокольчиками.

– Ну что, угодил? – Панин заглянул Инге в глаза.

– А хотелось угодить?

– Хотелось поразить и понравиться. Честно. Давно и ни с кем так не хотелось. Скажите, у меня получилось?

– Честно? Получилось. Первое получилось – поразить удалось, все-таки диво дивное. Что касается «понравиться», так вы и так мне нравитесь...

– Правда? – Панин приосанился. – Но как-то вы не очень спешите это показать.

– А зачем это вообще показывать? Мне приятно общаться с вами, и все.

– И все?

– Все.

Панин почесал макушку. Крепкий орешек, коим оказалась Инга, был ему не по зубам. Ну что за чертовщина! Бабы за ним бегали, сами на шею вешались. Никаких проблем не было с этим делом. А тут такая досада! Вырвался отдохнуть! Уже неделю угробил на эту неприступную Ингу, а толку ноль – не продвинулся ни на шаг. С ландышами он как-то внутренним чутьем угадал, что ни розы, ни орхидеи тут не прокатят. С утра поперся к одному сумасшедшему ботанику, у которого и пни цветут. Ботаник рогом уперся: нет, мол, ландышей, и все тут. Пришлось сочинить ему душещипательную историю про неземную любовь. Ботаник проникся, но божиться начал, что пока еще нет ландышей. Пришлось уговаривать его, уламывать. Наконец ботаник сдался и выщипал из своих горшков в оранжерее несколько веточек с белоснежными бубенцами на тонких нежных крючочках, да еще в качестве украшения добавил к букетику листочков. Получилось очень даже симпатично.

Панин видел, что сделал Инге приятный сюрприз. Она нашла в столе керамическую узкогорлую чашку, подрезала стебельки и поставила цветы на середину стола. А потом села напротив Панина, уютно сложила ладошки и положила подбородок на руки так, что цветы оказались прямо на уровне глаз. Белые колокольчики отражались в ее глазах, и, глядя на нее, Панин плавился от дикого желания заграбастать ее, обнять, запрокинуть голову и целовать в эти ландышевые глаза.

Он сделал большой обжигающий горло глоток из своего стакана и скрипнул зубами. Инга не шевельнулась. Она все так же завороженно смотрела на цветы. Не отрывая взгляда от них, она сказала:

– Полковник, я все понимаю. Вы увидели симпатичную одинокую женщину. Вы на отдыхе, и почему бы, спрашивается, не закрутить курортный роман?! Все логично. Но вот я не вписываюсь в этот простой план невинных развлечений. Я не очень современна, полковник.