Куда она ушла

Миа берет меня за подбородок и поднимает мое лицо, на сей раз явно нуждаясь в каком-то подтверждении, что тот момент действительно реален. Я хочу сказать ей, что она права, но я полностью потерял дар речи. Однако мое выражение лица красноречивей всяких слов. Она чуть заметно кивает головой.

— Как? Как, Адам? Откуда я могу это знать?

Я не совсем уверен, риторический это вопрос или она думает, что у меня есть ключ к разгадке ее сверхъестественной тайны. Так или иначе, я не в состоянии ответить ей, потому что я плачу. Я не осознаю этого, пока не ощущаю вкус соли на губах. Не помню, когда я вообще последний раз плакал, но, как только я позволяю себе расплакаться как ребенок, шлюзы открываются, и я рыдаю у Мии на глазах. На глазах у всего чертового мира.

Глава девятнадцатая

Впервые я увидел Мию Холл шесть лет тому назад. В нашей школе была особая программа по искусству, поэтому, если в качестве факультатива, вы выбирали музыку, то вам разрешалось либо ходить на уроки музыки, либо заниматься самостоятельно в студиях. Мы с Мией выбрали второе.

Пару раз я видел, как она играет на виолончели, но не заострил на этом внимания. В смысле она миленькая и все такое, но не совсем в моем вкусе. Она была исполнительницей классической музыки. Я был рокером. Масло и вода, или как там говорят.

Я практически не замечал ее вплоть до того дня, когда увидел, как она не играет. Она сидела в одной из звуконепроницаемых кабинок для практических занятий, виолончель лениво прислонилась к ее коленям, смычок застыл несколько ниже подставки. Ее глаза были закрыты, а брови слегка нахмурены. Она была настолько неподвижной, что, казалось, ее дух решил взять отпуск и отдохнуть от тела. И хотя она не шевелилась, хотя ее глаза были закрыты, я каким-то образом знал, что в тот момент она слушала музыку, выхватывала ноты из тишины, словно белка, собирающая желуди на зиму. И затем она приступила к игре. Я стоял там, как прикованный, пока она не очнулась и не начала играть с воистину невероятной сосредоточенностью. Когда же она, наконец, взглянула на меня, я сбежал.

После этого я, можно сказать, стал пленен ею и ее, надо полагать, способностью слышать музыку в тишине. В то время я сам мечтал о таком. Поэтому я начал наблюдать за ее игрой. И пусть я говорил себе, что причиной моего столь трепетного внимания являлась ее преданность музыке — в этом мы с ней были похожи — и может даже ее миленькая внешность, настоящая правда заключалась в том, что я жаждал постичь, что же она слышит в этой тишине.

И за все то время, что мы были вместе я, кажется, так и не смог этого узнать. Но как только я начал встречаться с ней, эта надобность просто отпала. Мы оба были одержимы музыкой, каждый по-своему. Нам было неважно, если мы не совсем осознавали одержимость другого, потому что мы понимали свою собственную.

Я точно знаю, о каком моменте говорит Миа. Мы с Ким приехали на розовом Додже Дарте Сары. Я не помню, как просил девушку Лиз одолжить мне машину. Я не помню, как вел ее. Не помню, как ехал в сторону холмов, где находилась больница, или как я вообще узнал дорогу. Просто в одну минуту я был в клубе в Портленде, на саундчеке перед вечерним шоу, когда появилась Ким и сообщила те ужасные известия. А в следующую минуту я уже стоял на пороге больницы.

Ситуация, которую Миа необъяснимо помнит, была своего рода первый проблеском определенности во всей той мешанине звуков и образов между моментом, когда я услышал новости, и тем, когда прибыл в отделение травматологии. Мы с Ким только что припарковались, и я вышел из подземного гаража первым. Мне нужно было пару секунд, чтобы собраться с силами, приготовить себя к тому, что я собирался увидеть. И я помню, как посмотрел на массивное здание больницы, думая, была ли Миа где-то там внутри, и чувствуя нарастающую панику при мысли, что она умерла, пока Ким ездила за мной. Но затем на меня нашла волна чего-то, не совсем надежды, не совсем облегчения, а словно знания того, что Миа все еще там. И этого было достаточно, чтобы заставить меня двигаться дальше.

Говорят, всему в мире есть своя причина, но не думаю, что я когда-либо велся на эту чушь. Не думаю, что я хоть когда-нибудь увижу причину тому, что произошло с Кэт, Дэнни и Тедди. Но мне потребовалась целая вечность, чтобы увидеть Мию. Из отделения интенсивной терапии меня выпроводили медсестры Мии, а затем мы с Ким разработали целый план, чтобы проскользнуть внутрь. Думаю, тогда я этого еще не понимал, но я неосознанно тянул время. Я собирался с силами. Я не хотел сломаться перед ней. Пожалуй, часть меня каким-то образом осознавала, что Миа, даже будучи в коме, сможет это узнать.