Куда она ушла

Мы добираемся до отеля уже после восьми вечера. Я попросил, чтобы Олдос поселил меня вместе с группой не только на время фестиваля, но и на весь тур. Независимо от того, что они подумают о моем уходе из «Shooting Star», проживание на расстоянии двух миль ничего не изменит. Я не упоминал Мию в разговорах с Олдосом или с кем-то другим, и чудесным образом нам до сих пор удавалось не допустить появления ее имени в таблоидах. Никто, кажется, не знает, что я провел всю прошлую неделю с ней в Азии. Все были слишком заняты, обсуждая новое любовное увлечение Брин, какого-то австралийского актера.

На ресепшене для меня оставлена записка о том, что группа обедает в атриуме и приглашает меня присоединиться. У меня вдруг возникает чувство, будто меня ведут на казнь, а после пятнадцатичасового перелета из Сеула мне хочется первым делом попасть в душ, и, может быть, только завтра увидеть всех. Но Миа останавливает меня:

- Нет, ты должен пойти.

- Ты тоже пойдешь? — Я чувствую угрызения совести, спрашивая ее. Она только что отыграла три грандиозных концерта в Японии и Корее, которые получили безумно положительные отклики, и затем пролетела пол земного шара, чтобы попасть прямиком в мою психодраму. Но, если она будет рядом, я вынесу все.

- Ты уверен? — Спрашивает она. — Я не хочу мешать.

- Поверь мне, если кто-то и будет мешать, так это я. — Носильщик хватает наши вещи, чтобы отнести их в комнату, а консьерж ведет нас через лобби. Отель находится в старом замке, но он переполнен рокерами и кучкой разных музыкантов, которые кивают и приветствуют меня, но я слишком взвинчен, чтобы отвечать. Консьерж приводит нас к слабо освещенному атриуму. Вся группа в сборе за огромным шведским столом, сервированным в лучших английских традициях.

Первой оборачивается Лиз. Отношения между нами изменились еще со времени тура в поддержку «Возмещения ущерба», но я не знаю, как описать тот взгляд, которым она сейчас на меня смотрит. Как будто я ее самое большое разочарование в жизни, но она пытается ставить себя выше этого, подавить это в себе, вести себя как обычно, как будто я всего лишь один из фанатов, один из нахлебников — один из многих, кто хочет получить от нее то, что она не обязана давать.

- Адам, — говорит она, сопровождая свои слова холодным кивком.

- Лиз, — начинаю я осторожно.

- Эй, задница! Очень мило, что ты присоединился к нам! — Неугомонный голос Фитци звучит одновременно саркастично и приветливо, как будто он не может определиться, как себя вести.

Майк ничего не говорит. Он просто притворяется, что меня нет.

И затем я чувствую прикосновение плеча Мии, когда она выступает из-за моей спины.

- Привет, ребята, — говорит она.

Какое-то мгновение лицо Лиз остается абсолютно ровным. Как будто она не знает, кто перед ней. Затем появляется испуг, как будто она увидела призрака. А потом у моей сильной, жесткой барабанщицы-лесбиянки начинает дрожать нижняя губа, и затем ее лицо меняется.

- Миа? — Спрашивает она дрожащим голосом. — Миа? — Повторяет немного громче. — Миа! — Кричит сквозь слезы, текущие по ее лицу, и стискивает мою девочку в объятьях.

Она все еще держит Мию руками, даже освободив от объятий, и смотрит поочередно на нее, затем на меня и снова на нее.

- Миа? — Произносит она, одновременно спрашивая и отвечая на свой собственный вопрос. Потом она поворачивается ко мне. И если она еще не простила меня, то, по крайней мере, поняла.

Дождь не прекращается весь следующий день.

— У нас прекрасное английское лето, — шутят все. У меня вошло в привычку ограждаться от всех на подобных масштабных фестивалях. Но, понимая, что это, возможно, мой последний фестиваль на какое-то время, по крайней мере, в роли участника, я хожу по территории, слушаю некоторые группы за сценой, общаюсь с какими-то старыми друзьями и знакомыми, и даже разговариваю с несколькими рок-репортерами. Я достаточно осторожен, чтобы не упоминать о распаде группы. Это всплывет со временем, и я позволю всем остальным решать, как сообщить эти новости. Однако я коротко комментирую наш с Брин разрыв, который и так уже обсуждается во всех желтых газетенках. На вопрос о моей новой загадочной женщине я просто отвечаю "без комментариев". Знаю, что в скором времени все выплывет наружу, и я хочу защитить ее от всего этого цирка, но в то же время мне все равно, если весь мир узнает о том, что мы вместе.

К девяти часам вечера, когда подходит наша очередь выступать, дождь превращается в мягкий туман, танцующий в поздних летних сумерках. Толпа давно уже смирилась со слякотью. Эта грязь повсюду, и люди крутятся в ней, как будто это Вудсток или что-то вроде того.