Куда она ушла

Я знаю, что должен бы испытывать сочувствие. Но меня охватывает ярость.

– У вас что, клуб какой-то? – спрашиваю я, и голос мой начинает надламываться. – Клуб горюющих, в который мне вступить нельзя?!

Я жду, что Мия скажет «нет». Или что я козел. Я же их, в конце концов, тоже потерял. Хотя даже тогда это ощущалось иначе, словно между нами некий барьер. Вот это в потерях совершенно неожиданно – этот момент конкуренции. Ведь как бы я их ни ценил, как бы все ни выражали мне сочувствие, Дэнни, Кэт и Тэдди все же не были моими родственниками, и эта разница оказалась вдруг очень важной.

И, по всей видимости, ничего не изменилось и сейчас. Мия задумывается над моим вопросом.

– Наверное, не горюющих. Скорее, ощущающих вину. За то, что тебя бросили.

Ох, вот о вине мне не надо! У меня она уже по жилам течет вместо крови. Стоя сейчас на мосту, я ощущаю, как к горлу подступают слезы. Единственный способ их удержать – это найти ту злобу, на которой я держался, и отбиваться с ее помощью.

– Но ты могла бы хоть объясниться, – я начинаю кричать, – а не бросать как после одной ночи, могла бы разорвать отношения как приличный человек, а не оставлять гадать три года…

– Я этого не планировала, – Мия тоже повысила голос. – Садясь в самолет, я не думала, что все кончено. Ты был для меня всем. И даже когда все это происходило, я в это не верила. Но тем не менее. Когда я просто переехала, уехала оттуда, я испытала такое облегчение, какого и не ждала. Я уже и не думала, что жизнь сможет снова стать такой. Куда более простой.

Я вспоминаю, сколько раз я только того и ждал, когда девушка повернется ко мне спиной и уйдет. И когда, наконец, исчезал их запах и голос, все мое тело выдыхало. Зачастую в эту категорию подпадает и Брен. И то же самое чувствовала по поводу моего отсутствия Мия?

– Я собиралась тебе сказать, – продолжает она едва дыша, и слова сыплются грудой, – но поначалу я сама ничего не понимала. Я даже не осознавала, что творится, только чувствовала, что без тебя мне лучше, и как я могла тебе это объяснить? Шло время, ты не звонил, и я подумала, что ты, уж ты-то, понял. Я знала, что веду себя как трусиха. Но я думала… – Мия ненадолго запинается, потом снова берет себя в руки. – Думала, что имею на это право. И что ты понял. Ну, так мне казалось. Ты написал: «Она говорит – выбирай… Она осталась последней». Не знаю. Когда я услышала «Рулетку», мне показалось, что ты и впрямь понял. Злишься, но понял. Я должна была выбрать себя.

– И это твое оправдание за то, что бросила меня, не сказав ни слова? Мия, называется это трусость. И жестокость. Вот кем ты стала?

– Возможно, мне надо было стать такой на время! – кричит она. – Прости. Я должна была с тобой поговорить. Объяснить. Хотя связаться с тобой было не так-то легко.

– Да бред, Мия. Для других – да. Но не для тебя. Два звонка, и ты бы меня отыскала.

– Мне так не казалось, – отвечает она. – Ты стал… – Мия изображает взрыв, точно так же, как недавно делала Ванесса. – Феноменом. Ты уже не человек.

– Это все бред, и ты должна бы это понимать. К тому же это все началось уже больше чем через год после твоего ухода. Год. Я весь этот год валялся в позе несчастного зародыша в родительском доме, Мия. Тот номер ты тоже забыла?

– Нет, – ровно говорит она. – Но поначалу я не могла тебе звонить.

– Почему? – кричу я. – Почему не могла?

Мия смотрит на меня. Ветер так развевает ее волосы, что она становится похожа на какую-то колдунью – красивую, сильную и в то же время пугающую. Покачав головой, она бросается прочь.

Нет! Мы столько уже прошли по этому мосту. Пусть хоть взрывает его ко всем чертям, если хочет. Только сначала пусть все расскажет. Я хватаю ее и поворачиваю лицом к себе.

– Почему? Объясни. Уж этим ты мне обязана!

Мия смотрит мне прямо в глаза. Целится. А потом нажимает на курок.

– Потому что я тебя ненавидела.

Ветер, шум – они на миг смолкают, остается лишь тихий звон в ушах, как бывает после концерта, или когда полоска на кардиомониторе становится плоской.

– Ненавидела меня? За что?

– Ты вынудил меня тут остаться, – тихо произносит она, слова почти теряются в шуме ветра и машин, я не уверен, что расслышал правильно. Но она повторяет еще раз, громче. – Ты заставил меня остаться!

Вот оно. Дыра в сердце, подтверждение того, что я в некотором смысле всегда понимал.

Она знает.

Воздух накаляется, я почти вижу, как танцуют в нем ионы.

– Проснувшись утром, я до сих пор на миг забываю, что моих родных больше нет, – говорит Мия. – А потом вспоминаю. Знаешь ли ты, каково это? Снова и снова. Было бы куда проще… – Внезапно ее спокойное лицо кривится, она плачет.

– Пожалуйста, – говорю я, вскидывая руки, – не надо…