Куда они уходят

Разумеется, всерьез ни тот, ни другой калечить оппонента не собирался. Так, для разрядки кулаками помахать. Но так как оба были натурами увлекающимися, то, когда сквозь клубы пыли, ругань и топот босых пяток по земле до них донесся чей-то голос и скрип колес, внимания на это никто не обратил…

– Прекратите наступать мне на ногу, сэр… Я охромею!

– Ага, а как локтем под ребро со всей дури – так это нормально?!

– Уй! Ну погоди…

– Ухо! Ухо пусти, зараза!

– Эй! Мучачос!

– Ты как меня назвал?!

– Это не я… И прекрати пинаться, Пентагон тебе в Интерпол!

– А ты с ноги слезь!

– Ухо – отпустишь?

– У-у… отпущу, отпущу… наверное!

– Ах ты враль! А еще – аристокра-атия! На, получи!!

– Эй! О-о, каррамба! Вы меня есть слышать ухом?!

– Хайд?

– Сэр?

– По-моему, мы что-то проморгали…

Они замерли, навострив уши. Клубы дорожной пыли улеглись, и перед встрепанными товарищами обозначились полукруглые контуры здоровенного фургона модели «дикий-дикий Запад, совсем дикий, слушай…». Впряженный в фургон пофигистского вида мул, глядя куда-то в небо, раздумчиво жевал жвачку. Проблемы этого мира и плохие дороги его, по всей видимости, не волновали ни с какого боку. А вот на облучке…

– Ух ты! – вырвалось у Аркаши.

Хайден одобрительно кивнул.

– О! Пор фин! Теперь я могу проехать?! – поинтересовалась сверху смуглолицая красавица с копной темно-каштановых кудрей.

Черные глаза насмешливо блестели, изящные ручки поигрывали поводьями. Фигурка-гитара, узкая талия, зашнурованная в мягкий корсет с вырезом, не оставляющим простора для фантазии… В общем, ТАКИМ женщинам «нет» говорить просто не принято!

– А… э… да, конечно! – спохватился таращащий глаза медик, услужливо отпрыгивая на обочину. – Хайд, уйди с дороги, не видишь – девушке проехать надо?! Кстати, барышня, вы не в деревню?

– Деревня, си, – кивнула незнакомка.

– Может, подбросите?! – разохотился Ильин. – Опять же втроем не скучно и…

– Но! Вы мне тут не есть очень нужен!

– А может, все-таки…

В руке у красавицы блеснул тонкий длинный кинжал, изогнутые брови сошлись на переносице:

– Я говорить «но»! И это значить – но!!

– Так бы сразу и сказали, – попятился медик. – Э-э, экскюзе муа… Парле ву франсе?!

– Но! – качнула головой девушка и тронула поводья. Мул вздохнул и лениво заперебирал копытами.

Такой поворот событий Аркашу совершенно не устроил…

– Постойте! – Потирая ноющие бока, вирусолог уцепился за деревянный борт повозки. – Мадемуазель! Мисс! Синьорина! Ей-богу, не подумайте дурного… а как вас зовут?!

– Тогда вы есть убрать руки от мой фургон? – обернулась смуглянка.

Ильин закивал, как китайский болванчик:

– Клянусь Гиппократом! Только имя!

Девушка белозубо улыбнулась, окончательно «добив» и без того прибалдевшего медика, и представилась:

– Кармен!

– Электра[1]? – брякнул Аркадий, расплываясь в восторженной улыбке.

– Но… Я есть Кармен Идальго де Эспиноса Эстебан Мария у Вальдес Хуан Муан Эскобара!

– Аркадий! – представился медик, протягивая руку.

Девушка не обратила на этот жест никакого внимания:

– Приятно быть познакомиться. А теперь, пор фавор, вы быть так любезны отойти от мой фургон?!

– Пожалуйста… – Вирусолог шагнул назад, зачарованно провожая взглядом покачивающийся и тающий в пыли купол повозки. – Кармен… Как там дальше-то? А, неважно…

– Цыганка, – сказал Хайден.

– Нет, – уверенно покачал головой Аркаша. – Испанка! Или мексиканка, они там тоже по-испански говорят… кака-ая девушка!

– Вообще-то, сэр, мы хотели найти трактир.

– Тьфу ты! Хайд, где твое чувство прекрасного?!

– Когда я так голоден, сэр, мне как-то не до романтики… Так мы идем наконец?

– Идем, – пожал плечами Ильин. – Тебя ж не переспоришь…

Поймав на себе издевательский взгляд барона, вирусолог независимо передернул плечами:

– И вовсе не потому я с тобой соглашаюсь, что она туда поехала! Я, может, тоже есть хочу…

– Угу.

– Хайд.

– Что? – сделал удивленное лицо рыцарь. – Разве я что сказал?

– Ну тебя… никакой мужской солидарности…

– Будет вам солидарность, сэр, будет, – щедро пообещал барон. – Но – только после ужина!

– И на том спасибо… – кисло отозвался Аркаша и, кинув прощально-мечтательный взгляд на исчезающий за пригорком фургон, вздохнул: – Эх, старик! Вот так всегда и бывает – не успел ты ее встретить, как – хоп! – и она ускользает… уходит, даже не обернувшись…

– Да, – задумчиво сказал Хайден, – уходит. Навсегда…

– Что? – обернулся вирусолог. – Ты чего?

– Не знаю. – Что-то зашевелившееся было в душе барона утихло. – Не помню. Но когда-нибудь вспомню…

Озадаченный странным выражением лица своего спутника, Аркадий открыл было рот, но почему-то промолчал. «Вспомнить-то он вспомнит, – вдруг подумалось медику. – А вот надо ли?»

…Мешок грузно плюхнулся на землю. Заплатка на его холщовом боку надорвалась, и зерно с тихим шорохом посыпалось в пыль. Аркаша взвыл:

– Все! С меня хватит!

– Сэр, успокойтесь. – Хайден с таким же мешком на плечах, согнувшись под тяжестью ноши, медленно дошел до телеги и опустил на нее свой груз. – Осталось всего шесть. Зато хоть согрелись немного.