Куда приводят грехи

– Слушай, Вероник, я был не в себе, – сбивчиво начал я и почувствовал, как она напряглась, закрылась. Лучше бы промолчал, идиот, но меня понесло дальше. – Только из госпиталя выписался. Контузия, ранение серьёзное еще и выпил немного.

– Ты сейчас себе оправдания ищешь?

– Нет, хочу извиниться, – искренне сказал я. Пусть не поверит, но попытаться стоило.

– Не похоже, – не поверила.

– Я повел себя, как гондон, Вероник, – продолжил я посыпать голову пеплом и каяться в грехах. – Поверь, это был первый и единственный случай в моей жизни.

– Мне от этого не легче, но я принимаю твои извинения, – ответила она. Теперь не поверил я.

– А приглашение?

– А приглашение по-прежнему – нет! – категорично заявила Вероника, лишив меня малейшего шанса. – И давай закроем тему. Я устала, ехать еще долго. Наговорилась за день до тошноты.

– Понял. Молчу, – вздохнул я, чувствуя, как градус и без того нерадостного настроения упал до минусовой отметки. Вероника снова отвернулась и откинулась на сиденье. Через пару минут она задремала, а я ей по белому завидовал. Не знаю, как долго мне удастся поспать этой ночью.

Я почти подъехал, когда тишину в салоне нарушила резкая трель моего мобильника. Я узнал мелодию, взглянул на не шелохнувшуюся Веронику и, сунув в ухо наушник, принял вызов.

– Слушаю, Элл, – вполголоса ответил я.

– Ты дома? – без всяких предисловий спросила Белевская.

– Нет, в дороге. Что ты хотела?

– Можно я приеду?

– Я не знаю, когда буду. Я к Теме собираюсь ехать. Сама знаешь, сколько от Арбата до Чертаново.

– Мне не по себе, Кир. Жутко как-то. Давай ты ко мне приедешь, как освободишься?

– Ну что ты как маленькая? У тебя подруг нет, что ли? Позови кого-нибудь?

– Я тебя хочу, а не подруг.

– Элла…

– Пожалуйста, Кир. Я тебя никогда ни о чем не просила.

– Это неправда.

– Хорошо просила, но сегодня очень нужно. На душе погано, не представляешь, как сильно.

– Я подумаю, – ответил я неуверенным тоном. Почему же не представляю. Очень даже представляю. Погано ей, потому что один из любовников с крючка сорвался, а я так и не узнал, кто из нас был вторым вариантом.

– Но ничего не обещаю. Пока, Элл! – закончил разговор, бросил быстрый взгляд на Веронику. Она уже не спала и тоже на меня смотрела. Задумчиво, сосредоточенно, изучающе. У меня мурашки по телу побежали. Она ничего не сказала и отвернулась. Мы как раз въезжали в ее двор. Время пролетело быстро – я даже не заметил. Как теперь новый повод придумать, чтобы встретиться еще раз?

– Какой подъезд? – хрипло спросил я.

– Третий, – она показала пальчиком. – Вон там останови. До дома было не обязательно везти. Я бы добежала.

– Мне несложно.

Я притормозил у подъезда и решительно повернулся к девушке всем корпусом.

– Вероник. Может…

– Нет, – быстро ответила она и, отстегнув ремень безопасности, взглянула мне в глаза. Я дышать перестал, сердце в груди остановилось, потерялся в её зрачках, как в омут упал. Мышцы одеревенели, горло задрало, в голове туман, черный, едкий, как дым от костра. Я только сейчас заметил, что радужки у нее разного оттенка. Безумие какое-то, еще утром темно-зелеными казались. Может, это уличное освещение восприятие искажает?

– У тебя глаза разные, – пробормотал я, сделав наконец глубокий вдох.

– Я линзы обычно ношу, выравнивающие цвет. Вечером снимаю. По-научному это явление называется гетерохромия. Не самая приятная особенность. Не всем комфортно смотреть в глаза человеку с разными по цвету радужками, – ответила Ника Божич, закидывая на плечо свою сумочку.

– Мне нравится, – тряхнул головой я, наблюдая, как словно в замедленном режиме она отвернулась и протянула руку, чтобы открыть дверцу, собираясь сбежать от меня. Подавшись импульсу, я схватил ее за тонкое запястье, удерживая на месте. Вероника, вздрогнув от неожиданности, резко обернулась. Пальцы жаром обдало в том месте, где с ее кожей соприкоснулись. И снова все поплыло вокруг, кроме глаз ее глубоких, как две бездны.

– Отпусти, – приказала она требовательным тоном. Ни капли страха не промелькнуло на разгневанном лице.

– Я совсем тебе не нравлюсь? – спросил глухо и как мне самому послышалось – с отчаянием.

– Нравишься, – неожиданно огорошила меня Ника Божич. – Но это только еще больше все усложняет, – она выдернула запястье, потирая его, хотя я уверен, что не сильно сжимал. – И тебя другая женщина ждет.

– Она никто, – вырвалось у меня и сразу неловко стало. Белевская, может и сука, каких поискать, но хорошего для меня немало сделала. Не заслужила она, чтобы я так о ней отзывался.

– Тогда скажи ей об этом, – холодно ответила Вероника и вышла из машины, хлопнув дверью.

Положив руки на руль, я смотрел ей вслед, пока она не скрылась в подъезде. Сердце бешено колотилось, пальцы мелко дрожали, а я улыбался, как полный идиот. Она сказала, что я ей нравлюсь. Остальное не услышал. Приоткрыв окно, я закурил, смеясь над собственной глупостью. Тридцать четыре года мужику, а он лыбится, как последний кретин, потому что девушка сказала, что он ей нравится. Совсем кукушка поехала.

Глава 5