Куда приводят грехи

– Я знаю, что я должен делать. Ответ все время лежал на поверхности. Столько времени потрачено зря.

– Ты слишком возбужден. Успокойся. Что произошло?

– Монеты.

– Из сна?

– Да, семь монет, о которых я говорил.

– Число семь носит сакральное значение во многих религиях мира…

– Нет, дай договорить. Я нашел их.

Глава 9

Кирилл

Офис Фемиды встретил меня непривычной тишиной. И мне чудился в этом какой-то дурной знак, хотя я сам распустил персонал на внеурочный выходной. Завтра назначу старшим одного из сотрудников, и работа снова закипит в обычном режиме. За три года я научился виртуозно делегировать обязанности. Вот только плот, на который я привык рассчитывать, частично затонул. Заменить профессионалов, вроде Белёвской и Чупрасова будет непросто, но я наделся что в ближайшем времени ситуация стабилизируется.

С тревожным неприятным ощущением на душе и мурашками по телу я прошел в осиротевшую приёмную и приблизился к рабочему столу Оксаны Мишиной. Вздрогнул, когда ее кресло скрипнуло подо мной. Сердце загрохотало неровными толчками. Открыл верхний ящик и сразу увидел конверт. Он лежал сверху на стопке бумаг. Как и предупреждала Оксана – никаких адресатов. Но я заметил то, о чем она не сообщила. В правом углу конверта виднелась римская цифра три, выведенная чернилами. Перед глазами всплыл жуткий образ из недавнего ведения: обмороженные дочерна пальцы, разгибающиеся один за другим. Раз. Два. Три.

Я открыл конверт и перевернул его. На столешницу упала сверкающая золотая монета. Третья…

Я не верю в мистику, магию и прочую чушь. За любым событием, даже самым необъяснимым, стоит человек. Все преступления совершаются людьми. Иногда психически нездоровыми людьми, чьи методы и действия сложно подвергнуть логике. Я не сомневался, что происходящее безумие на самом деле чья-то жестокая игра. Изощрённая и хитроумная. И чтобы понять, кто решил сыграть со мной не по правилам, мне необходимо выяснить мотив, конечную цель. Но вся проблема в том, что я понятия не имею, как это сделать. Единственный, кто может ответить на мои вопросы – младший брат, но он внезапно вообразил себя двадцатилетним юнцом.

Я вернулся домой с твердым намерением разговорить Артема. Я не верил в его внезапную амнезию и после ухода Вероники собирался взяться за него вплотную. Он заговорит или отправится в психушку, третьего не дано. Да, жестко, но обстоятельства вынуждают.

* * *

Вероника вышла в прихожую, услышав хлопок двери. Бледная, уставшая, с встревоженным выражением лица. Волосы растрепались, под глазами залегли тени усталости, но даже измученная Ника Божич влияла на меня, как инъекция адреналина, вызывающая всплеск нездоровой энергии. Нездоровой, потому что потратить избыток сил хотелось вовсе не на рабочий или умственный процесс, а на гораздо более низменные потребности. Ей даже говорить ничего не пришлось, я сразу понял, что произошел очередной «геморрой». Верника кивнула в сторону гостиной и молча последовала в указанном направлении. Разувшись, я пошел следом. В комнате, залитой солнечным светом царила гробовая тишина. Противоестественная. Я живу один и привык к отсутствию лишних звуков; телевизор не смотрю, к музыке равнодушен, но никогда еще тишина не казалась мне такой зловещей. Звук собственных шагов вызвал мурашки по коже.

– Что с ним? – спросил я, глядя на неподвижно сидящего на диване Артема с остекленевшими глазами и расфокусированным взглядом. Я видел его в подобном состоянии только один раз, но тогда он находился под кайфом. – Он что-то принял? – я присел перед братом на корточки и махнул рукой напротив его лица. Реакции не последовало. Внешне он выглядел расслабленным, грудная клетка поднималась и опускалась при дыхании, моргание присутствовало. Я хлопнул в ладоши, но Тёма даже не вздрогнул.

– Я все время находилась рядом. Артем ничего не принимал, – слегка оскорблённым тоном заверила меня Ника.

– Тогда почему он выглядит, как живой труп? – не сводя взгляда с застывшего лица, уточнил я.

– Это состояние называется диссоциативное расстройство, – сдержанно ответила Вероника.

– А если по-простому? – Я выпрямился и посмотрел на девушку. Она тяжело вздохнула и открыла окно.

– Свежий воздух ему необходим, – пояснила свои действия ровным тоном. – Ступор, обездвиживание, – продолжила, разворачиваясь ко мне и опираясь спиной на подоконник. – Длиться может от нескольких минут до нескольких часов.

– А мне с ним что делать? – растерянно пробормотал я, тоже ощущая, что вот-вот впаду в точно такой же ступор и обездвиживание. А, может, и правда? Сбежать от всех проблем в вымышленный мир? – Ты же врач, откачай его как-нибудь!