Куда приводят грехи

– Покой и наблюдение. Пугать его, хлопать, пытаться растормошить, не стоит, – Ника бросила на меня строгий взгляд, когда я в очередной раз щелкнул пальцами перед лицом брата.

– Может, все-таки лучше доставить его в клинику? – озадачено потерев переносицу, спросил я. Предложенный вариант казался резонным и логичным. – Пусть проведут обследование, выявят причины, – продолжал рассуждать я.

– Кирилл, причины я и так тебе скажу. – По хмурому выражению лица Вероники я понял, что она не восторге от моего предложения. – Стресс, психические травмы, недостаток внимания…

– Что за чушь? Какие у него могут быть психические травмы? – раздраженно бросил я, складывая руки на груди.

– Ты в курсе, что недавно Артема уволили из газеты, где он проработал много лет?

– Нет. Мы встречались около месяца назад, – ответил я, чувствуя, как кровь ударила в лицо, Черт, мне целую вечность не было стыдно. – Он ничего не говорил.

– А ты спрашивал? – осуждающий взгляд Вероники только добавил дров в топку проснувшейся совести. – Уверена, ты гораздо больше знаешь о своих приятелях, любовницах и деловых партнёрах, чем о жизни и проблемах собственного брата.

– Слушай, не надо со мной разговаривать в таком тоне, – неожиданно разозлился я, вспомнив, как обстояли дела в действительности. – Артем сам не горел желанием общаться. Я всегда звонил первым и заботился о нем. Именно я вытащил его, когда он подсел на наркоту, оплатил лечение и вернул в университет. Черт, я каждый месяц переводил ему деньги, потому что знал, какие гроши он получает в редакции. Я отказался от своей доли в родительской квартире, но до сих пор оплачиваю коммунальные услуги. А что получил в благодарность? Этот засранец втихаря продал квартиру, ввязался в сомнительную историю, нажрался до отравления, а теперь, бл*дь, он в ступоре. Удобная позиция. Можно я тоже убегу от всех проблем, притворившись невменяемым? Вдруг прокатит? Еще и пожалеют?

– Кирилл, я говорила и повторюсь: Артем не симулирует. Я думаю, причина его состояния кроется гораздо глубже, чем в желании избежать ответственности за какие-то свои действия. И ты знаешь, что на самом деле произошло, – проницательный осуждающий взгляд Вероники Божич вызывал стойкое желание отвернуться, но я выдержал натиск. Ненавижу, когда мне пытаются залезть в голову, а Ника сейчас делает именно это. Я понимаю, куда она ведет, говоря о зарытых глубоко причинах. Если позволю продолжить, то Вероника затронет тему тяжелого детства и запоёт ту же песню, что и Стас: «ты не должен был оставлять брата после гибели родителей». Черт, Артем был совершеннолетний. Не младенец. Почему никто не видит очевидных вещей?

– Понятия не имею, – тряхнул головой. Убрал руки в карманы, плюхнувшись на диван рядом с братом. – Что прикажешь делать? Сидеть тут и ждать пока он отморозится? – вопросительно посмотрел во вспыхнувшие негодованием глаза.

– Твой сарказм неуместен, Кирилл. Прекрати говорить о брате, словно он обуза. Никто не требует от тебя многого. Если в течении нескольких дней ситуация не стабилизируется, то я стану настаивать на госпитализации и полном обследовании. Пойми, если сейчас его отправить в психиатрическую клинику, там обязательно что-то найдут и будут лечить. Подумай, прежде чем принять решение. Если бы ты оказался на его месте? Ты уверен, что у тебя нет никаких психологических нарушений?

– Ника, не сравнивай, – раздраженно оспорил я. – Я адекватен, контролирую свои действия и мыслю разумно.

– В твоём понятии разумности и адекватности. У Артёма они могут быть другими. Дай ему время, Кирилл, – убеждала меня Вероника, и черт, мне хотелось ей верить, слушать, развесив уши.

– Ты даже не представляешь, что сейчас происходит в моей жизни, – пробормотал я, сбрасывая наваждение. – Мой бизнес вот-вот рухнет. Лучший друг выбросился из окна этажом ниже, личная помощница вскрыла вены в ванной. И все это в течении всего двух гребаных дней.

– Тем более ты должен понимать, как коротка может оказаться жизнь, и как много нужно успеть сделать для самых близких и любимых людей, пока не стало слишком поздно, – выдала Ника спокойным мелодичным голосом. Уверен, именно таким она говорила со своими пациентами. Возможно, на кого-то ее тон действовал расслабляюще, а я закипал от гнева. Не надо меня ставить в один уровень с умалишёнными и наркозависимыми. Я не мальчик, которого необходимо учить прописным истинам.

– Ты случайно не поешь в церковном хоре? – иронично усмехнулся я.

– А говорил, что изменился, – скользнув по мне разочарованным взглядом, с укоризной произнесла Ника. – Мне пора в клинику. Если возникнут сложности или Артему станет хуже, звони.

– Приедешь? – вздернув бровь, ощупал взглядом стройную фигурку.

– Проконсультирую по телефону, – холодно отрезала Вероника. – Но уверена, что он придет в чувство в ближайшее время. Пересиль себя; прояви терпение и заботу. Никакого давления и повышенных интонаций. Если будешь орать и требовать, он снова замкнется.

– Такое ощущение, что мы говорим о пятилетнем ребенке, – не удержался я от очередного раздраженного комментария.