Куда приводят мечты

— Луиза?

— А что, если и так? — с вызовом спросила она.

— Мою старшую дочь тоже зовут Луизой.

— До чего интересно.

Теперь ее оружием был сарказм. Она подошла к стеклянной двери; Джинджер следовала за ней по пятам. Пряталась ли она от меня теперь и в физическом смысле? И понимала ли она, что делает?

— Вашего старшего сына зовут Ричард?

— Взгляните на этот бассейн, — пробормотала она.

— Вашего старшего сына зовут Ричард?

Она повернулась ко мне; лицо ее выражало негодование.

— Послушайте, что вам надо? — спросила она, повышая голос.

Сильно раздосадованный, я едва не выложил все без обиняков. Но тут меня что-то остановило. Удивительно было, что интуиция меня не подвела. Ибо с течением времени мое восприятие все больше притуплялось.

Я улыбнулся как можно более приветливо. «Любовь, — подумал я. — Надо это делать с любовью».

— Просто меня заинтересовали удивительные совпадения в наших жизнях, — сказал я.

— Какие совпадения? — набросилась она на меня.

— Первое: то, что я похож на вашего мужа.

— Не похож, — прервала она меня. — Совсем не похож.

— Вы сказали, что похож.

— Нет, не говорила.

— Да, говорили.

— Я тогда ошибалась! — сердито произнесла она. Зарычав, Джинджер вновь оскалила зубы.

— Ладно, извините меня, — сказал я. Следовало быть более осторожным. — Я не хотел причинить вам беспокойство. Просто мне это показалось примечательным.

Она снова стала смотреть через стеклянную дверь.

— Не вижу ничего примечательного, — пробормотала она.

— Как же… мою жену зовут Энн. Детей зовут так же, как ваших.

Она снова повернулась ко мне.

— Кто сказал, что их так же зовут? — строго спросила она.

— А меня зовут Крис, — добавил я.

Она рванулась, в изумлении глядя на меня. На один миг в ее глазах что-то засветилось, пелена спала. Я почувствовал, как у меня подпрыгнуло сердце.

Это прошло так же быстро, как и возникло.

На меня нахлынула жгучая боль. «Черт бы побрал это мерзкое место!» — думал я. Меня трясло от гнева.

Я ощутил, как еще больше уплотняюсь.

«Хватит!» — решил я. Но мне было не остановиться. Вместо того чтобы ей помочь, я опускался до уровня ее мира.

«Нет, — уговаривал я себя. — Я не стану этого делать. Я здесь, чтобы вызволить ее из этого места, а не остаться с ней тут».

Она снова от меня отвернулась, глядя через тусклое стекло, продолжая распространять вокруг себя подавленное состояние, наподобие защитной оболочки.

— Не знаю, почему бы мне просто не выставить этот дом на продажу и не уехать, — сказала она. В ее голосе опять послышался горький юмор. — Но кто его купит? — продолжала она. — Самый лучший на свете агент по продаже не сможет его продать. — Она с отвращением покачала головой. — Самый лучший на свете агент не смог бы его даже отдать даром.

Теперь она закрыла глаза, опустив голову.

— Я все время вытираю мебель, — сказала она, — но пыль вновь садится. Так сухо, очень сухо. Уже очень давно не было ни капли дождя, и я…

Она умолкла. «И это тоже», — уныло подумал я. Разумеется, такой мир мог стать частью ада, предназначенного для Энн: редкие дожди и засохшая зелень.

— Не выношу грязи и беспорядка, — произнесла она прерывающимся голосом. — Но все, что вижу вокруг, — это грязь и беспорядок.

Я опять рванулся вперед, и Джинджер изготовилась к прыжку.

— Черт возьми, разве не видите, что я лишь хочу помочь? — сказал я, повысив голос.

Энн в страхе отскочила от меня, и я ощутил сильные угрызения совести. Джинджер с ворчанием направилась ко мне, и я быстро подался назад.

— Ладно, ладно, — пробубнил я, подняв ладони перед собой.

— Джинджер, — строго произнесла Энн. Собака остановилась и взглянула на нее.

От этой неудачи мой рассудок словно оцепенел. Все мои усилия пошли прахом. Теперь вот этот промах. Я знал только, что в тот момент оказался еще дальше от Энн, чем вначале. Как ясно я теперь представлял, что имел в виду Альберт.

Этот уровень был жестокой и коварной ловушкой.

— Люди берут почитать книги и не возвращают, — продолжала Энн, словно ничего не произошло. — Пропали мои лучшие украшения. Нигде не могу их найти. Исчезла лучшая одежда.

Я уставился на нее, не имея ни малейшего представления о том, что сказать или сделать. Она опять от меня пряталась, цепляясь за подробности своего существования и не желая правильно их истолковать.

— Не знаю также, кто взял эти шахматные фигуры, — сказала она.

— Моя жена заказала для меня такой же шахматный набор, — сказал я ей. — На Рождество. Его сделал мастер по имени Александр.

Энн вздрогнула.

— Почему вы никак не оставите меня в покое? Я потерял над собой контроль.

— Ты должна знать, зачем я здесь, — сказал я. — Ты должна знать, кто я такой.

Опять этот безумный взгляд; пелена с ее глаз спала.

— Энн, — позвал я.

Протянув руку, я до нее дотронулся.

Она задохнулась, словно мои пальцы ее обожгли. Вдруг я почувствовал, как мне в руку с силой вонзаются зубы Джинджер. Я закричал и попробовал высвободиться, но собака сильней сжала челюсти, и я протащил ее за собой по ковровому покрытию.

— Джинджер! — заорал я.

Мой крик прозвучал одновременно с криком Энн. Собака немедленно выпустила мою руку и вернулась к Энн, дрожа от волнения.