Куда пропали снегири?

Уход и питание. Два кита, на которых долгие годы держалась материнская методика лечения. Евгения крутилась, как белка в колесе. Зажала себя в жесто­чайшие рамки времени, не могла не успевать - успе­вала. Кроме обязательных яблок, тёрла дочке свежую морковку, приучала к творогу со сметаной, сто граммов творога плюс сто граммов сметаны, пе­ремешает получше и даёт с ложечки, пусть не за один раз, но за день скармливала. Гемоглобин не просто выправился от такого питания, он даже подскочил. Ну, очень хороший гемоглобин - удивлялись врачи и в недоумении разводили руками. А ещё мясо отвар­ное. Она варила крепкие мясные бульоны, меленько крошила туда мясо, добавляла овощей, получались насыщенные мясные супы. Ни в коем случае не дава­ла бульоны из бройлерных кур. Один врач, когда Ок­саночка лежала в санатории, предупредил настрого: бройлерные куры для ребёнка очень вредны, они па­губно действуют на развитие мозга. Летом Геннадий Аверьянович отвозил их в деревню. Уж там Евгения Федосовна пичкала дочку земляничкой с куста, ма­линой, всяческой свежей ягодкой, на которые не ску­пится солнечное лето. А ещё... голубями. Да, да, во­круг было много голубей, и Оксана с удовольствием ела голубиный суп, очень питательный и полезный. Старушки местные, сердобольные, советовали поить девочку молозивом, первым после отёла коровы мо­локом. Попробовали и это. Папа сделал во дворе для Оксаночки специальные брусья и она уже могла по­немногу стоять между ними.

Потихонечку девочка окрепла, передвигалась она всё ещё с помощью мамы, но ножки уже ощущали под собой почву и не боялись её, а руки, ещё непослушные, нервные, уже тянулись к яркой игрушке. Очень боялись родители задержки умственного развития ребёнка, не­редкого при таком заболевании. Мама учила Оксану различать цвета, выговаривать первые слова. Непросто девочке далось первое слово «мама». Язык не слушал­ся, двигался очень медленно, слова произносились не­внятно. Но «мамочка, запасайся терпением. На всю жизнь». Видимо, сознавая, что оно, терпение, необхо­димо в больших, космических размерах, Евгения Ревкова сразу делает приличный его запас. Все удивлялись ей, жалели её, а она недоумевала, даже роптала:

- Не надо меня жалеть. Моя дочь - и всё, что я де­лаю, мой перед ней долг, неужели можно иначе?

Можно иначе. Евгения Федосовна отлично знала это. Нередко в порыве жалости ей советовали поду­мать о себе и отправить девочку в интернат. Да и сама она, повозив Оксану по санаториям, насмотрелась на отказных деток. Думать о себе, конечно же, надо, но при условии, если больше не о ком думать. Ей было о ком. Дочка подрастала, уже надо было определять­ся со школой.

- Стали ходить по врачебным кабинетам, везде врачи говорят о задержке психического развития и об определении во вспомогательный (для умственно от­сталых детей) класс. Даже не обследовав её, уповая только на диагноз. Говорю: «Да вы с ней побеседуй­те». Пришли как-то к врачу, а врач картинки семилет­ней Оксане показывает: «Скажи, девочка, где здесь собачка, а где кошечка». Я не выдержала: «Доктор, -говорю, - она у нас с пяти лет читает, рисует хорошо, с ней поговорить обо всём можно, а вы с кошечками, это уже в два года ребёнку по силам». Нехорошо, на­верное, сорвалась, но что было, то было.

Восьмилетнюю школу-интернат Оксана Ревкова оканчивает с отличием. Мама, если бы не мама... Во­семь лет подряд, рано утром они выходили из дома и медленно, на неустойчивых ногах, поддерживаемая мамой, шла Оксана Ревкова грызть гранит науки. А давка, какая была давка по утрам! Исхитрились так: впереди в толчее метро шёл папа - торил путь, а за ним вплотную Оксана с мамой. Штурмом брали метро, потом автобус, потом троллейбус. Измотанные, взлохмаченные, приезжали в школу. Папа отправлял­ся на службу, Оксана - на занятия, а мама оставалась ждать, смысла возвращаться домой не было. Обрат­ный путь проделывали без папы. На переменах мама помогала дочери переходить из класса в класс, а пока шли уроки, бегала по магазинам за продуктами. И об­ратно домой - троллейбус, метро, автобус. Восемь лет, изо дня в день.

Оксана Ревкова оканчивает школу с отличием. Но этого образования было недостаточно. Сообразитель­ной, способной девочке родители решают дать среднее образование. Обучают Оксаночку на дому учителя из обычной, ближайшей к их дому, школы. Сострадание, жалость, какие там знания! Но мама всё ставит на свои места:

-   Оксане нужны не пятёрки, а знания, прошу вас об этом помнить. И - никакой жалости, ни Оксана, ни я этого не любим.

Учителя не знали тогда, с кем имеют дело. А имели они дело с отличницей, самостоятельно выучившей английский плюс к положенному немецкому, пре­красно рисующей, умеющей вязать и плести макраме, любящей и понимающей музыку.

-   И пишущей стихи, - добавляла мама. - Стихи те­перь у нас самое главное.

Да, стихи в жизни Оксаны Ревковой не случайная страница, не временное, как макраме, увлечение. Сти­хи - её жизнь. Её дети.