Куда светит Солнце. Поэмы и пьесы

Где жизнь кипит, где нет и принципов людских.

Где в нищете едва ли мать готова

Второпях вскормить родного сына,

Ведь жизнь её, еда и быт – невыносимы.

Судьба – скотины.

III

Тень и Зигфрид появляются в городских трущобах. Ночь. Тень водит Зигфрида от лачуги к лачуге.

Тень:

– Как короток у жизни век,

Возможно станешь – раб, возможно – человек.

Зигфрид:

– По кругу водишь ты меня…

Тень:

– И этот круг второй,

Порой,

И стоит покружить,

Коль хочется ещё прожить.

Зайдём, здесь не услышишь ты

Весёлый смех детей, увы!

Помимо плесени, печной золы,

Здесь копошатся вши, клопы.

Здесь беднота – само богов творенье,

Она особенно так богачей стройнит,

Когда у тех от вкусных блюд живот болит,

Их не терзают угрызенья.

И это всё твоё соизволенье,

Когда рука во зло дела творит.

Еда – базарные объедки,

Из них супы, похлёбки едки,

И что лишь свет – подъём для них,

Для всех сирот, и вдов, больных,

Грядут вонючие, сырые будни,

И кабаков развязный гул,

Как в крупный док заходят судна,

Так в них, людей, вошёл порок.

В лачугах света нет,

Уж спят давно,

Им всё равно

На ваше омерзенье,

Которым вы, похабно открывая рот,

Хулите их, меж тем, используя как скот.

Зигфрид:

– Не верю я,

Что это всё творил лишь я, один!

Тень:

– Ты погоди, не пройден путь, мой господин!

Равно всё то, что может уровняться,

Скитаться то, что может по миру скитаться,

И жить, всё то, что может и дышать и мыслить, или говорить,

Но не в трущобах гадкие дела творить!

Их жизнь – не жизнь,

Им смерть – лишь облегченье,

Им в жизни есть одно лишь утешенье,

Напиться вечером, и обо всём забыть.

Когда людишек бог творил,

Он думал о хорошем,

Но он ли вас, злодеев породил?

Таких как ты, как плева от зерна,

Бог отделил, как явность ото сна.

Но только всем известный демон зла,

Который извиваясь со ствола

Спустился, и воплотился,

И переродился,

В чиновника, и книжного червя,

В тебя, в тебя ничтожество вселился.

Зигфрид:

– Не выносимо мне здесь находиться,

Хули, ругай меня, бичуй!

Тень:

– Не торопись, я обличу

Тебя во всех твоих делах,

Но содержание сего ни в двух словах,

Я выразить смогу,

Оно давно во книги поместиться норовит,

Твой грех, подобен древнему папирусу – он просто свит.

Зигфрид:

– Уйдём отсюда, не выносим мне здешний смрад!

Тень:

– Но как? Ведь в проведеньи божьем нет пути назад!

Что хуже ада может быть?

Лишь худший ад!

Зигфрид:

– Довольно…

Тень:

– Идём, идём, не суждено тебе в трущобах гнить,

Но будет позже с чем сравнить.

Прохлада нищенских могил,

Тебе остудит пыл,

Все те, кого убил и погубил,

Не зная ни имён, ни душ,

Они зовут тебя!

Зигфрид:

– Веди меня, ну что ж…

Глава 3. Волнение

Море ненависти в океане лжи

Пробираясь сквозь дебри лжи, светлый ум всегда ориентируется по солнцу, но, когда наступает ночь, его непременно преследуют упыри, стараясь скорее утащить в свое логово.

Логово, где тебя обязательно поджидают пытки и унижения.

Наверное, не все цивилизации переживают упадок, но на месте обязательно рождается нечто новое, и еще не известны предпосылки к просветительству или деспотии.

Ненависть цивилизаций зиждется на жидком песке прошлого. Это прошлое настолько шаткое и спорное, что неумелые строители пытаются кое-как слепить более-менее стабильное дно, основу… иногда добавляя туда трупы и навоз. Со временем такое строение, конструкции, которые нагромождаются из года в год и столетия в столетие, наконец-то приходят в негодность под гнетом ветра перемен и технического прогресса, который требует особой крепкой опоры по расчетам, требуют особой экономической базы, которая встраивается в общий город всех конструкций вокруг, иначе тебя просто отодвинут к обрыву или запросто сбросят в него, куда все бросают свои объедки и мусор. Философия ненависти такова, что только столетия и близость, проникновение одних в строй других может пошатнуть общественный устой в сторону принятия и равноправия, но рискнувшего остаться на дне цивилизации и грызть сброшенные ему кости не коснется освобождение и рука помощи.

Но перед этим что? Как самовольно можно прыгнуть в яму к отбросам и радоваться такому счастью? Ненависть к тем, у кого получается лучше, у кого более завистное положение, заставляет завистника быть антиподом, вести себя наоборот в силу своих комплексов и непринятия заслуг другого. Поэтому так люди ненавидят в других то, что хотели бы развить в себе, но по разным причинам не могут или не хотят.

Гитлер был ненавидящим всех и вся. Ненавидящим даже свой народ, который считал загрязненным евреями и другими низкими, по его мнению, нациями, но разве эта чернейшая и похабная мысль родилась в нем в одно мгновение, или она где все же существовала до него, в чужих умах?

Реваншизм и нахождение в отбросной яме после поражения в войне сыграли злую шутку с человечеством. Германия, находясь тогда в центре Европы взяла курс на благоустройство своего несправедливого мира, отстаивание из костей и мусора пушек, науки и танков, чтобы сравнять ими все выпирающее и торчащее ввысь. Оставление в одиночестве, на дне, под постоянным гнетом летящей на голову груды, родилась ненависть к реальной жизни и любовь к идеалу. Под гнетом небывалой депривации.