Куда убегает ваш утренний кофе?

Я посмеялась и сказала, что мне нужен Поллсон. Сказали, что Поллсона нету. Я вышла на улицу и стала его ждать — уж, конечно, Поллсон, который в курсе, что я сделала для них, и которому я прихожусь сыном, пустит меня за компьютер. Мне просто надо было в интернет. Я прождала довольно долго. Потом увидела, как Поллсон выходит из здания. Он поднял руку, как Ленин, в приветствии, и поспешно сел в машину. Он уехал. Тогда я отправилась напротив, в кафешку при консерватории. В ней обнаружилась какая-то новая дверь и за ней зеленый коридор. Я шла, шла по этому коридору и увидела маленькую раздевалку. Разделась, взяла номерок и дальше все шла, шла, вдруг зашла в какую-то комнату. Там сидели пожилые мужчины и женщины и все они мне заулыбались. Передо мной стоял рояль. Я думала надо что-нибудь им сыграть, (я никогда не играла), но они сказали «но, но сенкю ситдаун». Я села и послушала, как они говорят по-английски как прекрасно, что все мы здесь сегодня собрались. После все захлопали и стали друг другу пожимать руки, и мне тоже пожимали руки, после чего разошлись. Я пошла по коридору дальше и неожиданно вышла на балкон. Под балконом была сцена. Там что-то играли. Я посидела на бортике немного. Было много людей, и стены будто опрокидывались в потолок. Я спустилась к каким-то лифтам, в коридор, где студенты тащили виолончели и скрипки. Я пошла вместе с ними. Они построились и пошли на сцену. Я тоже. Вдруг мне сказали: а вы куда? И я ушла оттуда. Я шла по темным коридорам, где ничего не было видно, только в окна были видны красные звезды Кремля. Какие-то две тени у окна попросили у меня закурить. В свете зажигалки стало видно, что это маленькая девочка и мальчик с родимым пятном на пол-лица. Оба они были уроды. Мы побежали втроем по коридору, по пути выключая рубильники, как в Думе. Было очень весело. Потом они отстали, а я услышала в темноте звук органа. ЕП очень любил музыку Баха. Я пошла на звук и полоску света. Медленно стала открывать дверь, за которой играл орган — и отшатнулась. За органом сидел мальчик с длинными волосами и в очках, как у ЕП. Я кинулась бежать вон оттуда и каким-то образом попала на улицу. Оттуда я попала к АЧ. У него я уже не стала притворяться никем, а просто стала ЮФ. Он любит, что она его ненавидит, она тем от меня и отличается, что ненавидит его, и жестоко смеется над ним, и он этого хочет. Я делала все, что он любит. Он дал мне много денег, и много раз сказал, что мне пора уходить. Он сказал, что к нему сейчас приедет телевидение, снимать сюжет про суд над Голубым Салом, и тогда я ушла. Я поехала после этого в детский мир и купила ребенку отличную куртку найк и ещё украла оттуда шапку. Потом я играла на бильярде, посетила порно-шоу в порно-магазине, но там было закрыто, купила готичные кольца и выкинула их в камин. Потом я зашла в интернет-кафе и там увидела строгое предупреждение от Ордена, что я плохо себя веду. Я поняла, что дело идет на лад: мальчики так шутят со мной, и послала им всякие хиханьки и хаханьки, какие придумала. Я, конечно, смеялась над ними, потому что я была такая озорная и заводная, как ЮФ. На другой день мы с ребенком и его крестной матерью Анной поехали в клуб. Это был один из клубов по списку Афиши. Нас там очень хорошо приняли и обслужили, и я договорилась о рекламе. После Анна с ребенком поехала домой, а у меня ещё были дела. Я вышла в метро на Библиотеке Ленина, там был ужасный гололед. Вскоре меня догнали два каких-то мальчика, сказали, что они из Питера, и подхватили меня под руки, так что я могла ехать по скользким дорожкам, очень быстро. Так мы мигом прибежали к Афише, и я попрощалась с ними, потому что у меня были дела. Мне надо было попасть в интернет. Охранник сказал, что мне туда нельзя. Я вышла. Потом постучала снова. Он снова сказал, что нельзя. Я постучала снова. Он снова сказал, что нельзя. Я снова постучала. Тогда он стал на меня кричать. Но мне все равно было надо внутрь, и я стучала. Он вышел и завернул мне руку. Я закричала. Потом он ушел. Я постучала снова. Потом вдруг приехала машина, такая большая, как танк, черная, и я решила, что там наши друзья товарищи танкисты. И правда — оттуда вышли танкисты, и вдруг я упала на землю, а они бьют меня дубинками. Я очень плакала. Они уехали. Я пошла, ковыляя, домой. Взяла такси до дома. Очень злая была. На портрете ЕП, который висел у меня на кухне, написала — это дочь третьего рода клана МВ. Это было презрительно с моей стороны. Потом я немного покурила травы и стала всем звонить. Все почему-то меня посылали на фиг. Была ночь. Я решила, что надо ехать, наконец, к МВ с ЮФ и решить этот вопрос раз и навсегда. Я взяла с собой портрет ЕП. На шоссе не было вообще никого, только висела колючая звезда. Я хотела завыть на нее, но тут приехала машина. Водитель сказал что-то про МКАД, и я сказала что хорошо. В машине я, как обычно в последнее время, стала вызывать духа водителя. Я кричала ему последовательна имена Бога: «Эпс!» и «Эль!». Патруль проверил наши документы. Мне показалось, что там был Дугин. Неладное я заподозрила только когда поняла, что мы едем по МКАДу уже часов десять. Мы ехали всё время по кругу. Я закричала, чтобы он остановился, но он продолжал ехать. Тогда я стала бить его изо всех сил, и тут он правда остановился, и стукнул меня, так что я вылетела наружу, а сумка осталась. Он захлопнул дверь и уехал. Я опять захотела завыть на звезду. Мимо ехал грузовик. Куда тебе? — спросил водитель. До метро — сказала я. Тот молча довез меня до метро и дал денег, чтобы туда зайти. Я зашла в метро, как была, в длинной шелковой ночной рубашке, ботинках гриндерс и короткой курточке. Автоматически доехала до станции АЧ. И остановилась перед эскалатором.