Куда уходят грешницы, или Гробница Наполеона

Артем сам не заметил, как сказал «еще». Голова нестерпимо болела. От выпитого ли, от переживаний, но ее словно железным обручем стянуло. В груди ныло. Вот ведь! Рассказывал ей все, делился планами на будущее! А она это передавала Грушину! Гадина! Какая гадина!

Он встал и направился к дверям.

– Уходите? – крикнул вслед Валентин. – Куда? С Грушиным разбираться?

– Это мое дело, – машинально повторил Артем.

– Поостереглись бы вы его, – услышал он, закрывая дверь. И подергал дверную ручку: как тут у них?

А, ладно! Артем с замком возиться не стал. Очутившись в коридоре, крикнул:

– Грушин! Грушин, ты где?!

Тот вышел из соседней двери. Артем подозрительно спросил:

– Подслушивал?

Бывший друг пожал плечами:

– А смысл? Чего я не знаю или о чем не могу догадаться?

– Ты вроде как караулишь меня. Чего добиваешься?

– По-моему, ты созрел для того, чтобы выяснить со мной отношения. Я к этому подготовился.

– Вот даже как!

– Ты хочешь доказательств того, кто такая Инга. Изволь. Пойдем в мою спальню.

– Хорошо, – кивнул Артем. – Я деловой человек. Эмоции эмоциями, но!.. Без доказательств – это несерьезно. Идем.

И решительно направился к двери в грушинскую спальню. Валентин Борисюк в это время встал с края ванны и прислушался. Знакомого щелчка не послышалось. Значит, дверь санузла не заперта. А в коридоре шаги. Куда они направились?

Он пошевелил за спиной затекшими руками и выругался. Потом направился к двери. Толкнул ее плечом, и дверь открылась. Борисюк вышел в коридор и вновь прислушался. Близится полночь. Какой длинный вечер! И какой сумасшедший!

Он сделал несколько шагов по коридору, а потом начал медленно спускаться по лестнице…

Четвертый расклад

Черви: два, три, четыре, пять…

Очутившись в спальне у Грушина, Артем невольно вздрогнул. Зеркальная дверь шкафа-купе словно расширяет границы комнаты, в которой множатся черно-белые портреты кинозвезд. Он не любитель старых фильмов, тем более американских, но лица вроде бы знакомые.

– Грушин, что это?

– Мои женщины.

– Ты – сумасшедший? Да? – с надеждой спросил Артем.

– А что тебя смущает?

– Их тут слишком много!

– Любви никогда не бывает много. Любовь – это единственное, ради чего стоит жить. Разве не так? – с откровенной иронией спросил Даниил Грушин. – Я позвал тебя сюда, чтобы поговорить о любви.

– Я хотел говорить об Инге. Валентин дал мне кое-какую информацию.

– Например?

– Инга внесла крупную сумму за квартиру в строящемся доме. Нет сомнений в том, что она – шантажистка.

– И продажная девка, – добавил Грушин.

– То, что она спит с тобой, еще не свидетельствует…

– Ты готов узнать правду?

– Правду я готов узнать всегда. Ты же меня знаешь. Я человек сильный. Говори.

– Итак: доказательство номер один. Она была моей любовницей. Как насчет порнухи? Нормально переносишь?

– Давай, – хрипло сказал Артем. И расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. Пиджак он давно уже снял и оставил в каминном зале. Очень душно. А он тучен, страдает одышкой. И выпил немало.

Грушин подошел к шкафу, зеркальная дверь поехала в сторону. Артем невольно вздрогнул. Вспомнилось, как отъезжал в сторону стеллаж в каминном зале, а за ним… Нет, трупов в шкафу не было. Аккуратно разложенные вещи, на одной из полок стопочка CD-дисков. Грушин достал один и, задвинув дверцу шкафа, подошел к телевизору.

– Видеокамера – удобная вещь, – усмехнулся он. – В горячке и не сообразишь, что тебя снимают. Если увлечешься.

– Не тяни, – сказал Артем, усаживаясь на кровать.

Он увидел то, что ожидал. Грушин и Инга. В этой самой спальне. На кровати. Единственное, что… Она была загримирована под один из черно-белых портретов и странно одета. В длинное платье. Возникло ощущение, что одна из женщин сошла со стены, чтобы одарить своей любовью преданного поклонника. В ногах у них валялась шляпа. Зеленая шляпа с перьями и вуалью. «Почему зеленая?» – мелькнуло в голове. Портрет черно-белый! А женщина в постели у Грушина – разноцветная!

Артем думал почему-то об этой шляпе. Словно самое захватывающее зрелище – случайно попавшая в кадр шляпа.

Остальное было неинтересно. Ему не интересно, потому что он не хотел знать, как это делает Грушин. Понятно, что лучше. Вон он каков! Без одежды. С такой фигурой на пляж идут победителем. Так, словно тебе принадлежит весь мир. И все женщины мира. Не удивительно, что Инга предпочла его.

– А у тебя богатая фантазия, – хрипло сказал Реутов, не отрывая взгляда от шляпы.

– Надеюсь, ты не думаешь, что это – монтаж?

– Монтаж? Где монтаж? Это?

Он вскочил, подбежал к телевизору и ткнул пальцем в шляпу. В этот момент голая пятка Инги задела ее и столкнула с кровати. Шляпа упала на пол. Его палец оказался на женской голени, и Артем невольно отдернул руку.

– Я ее убью! – мрачно сказал он.

– За что? – усмехнулся Грушин.

– За шляпу!

– Эй! С тобой все в порядке?

– Это все?

– Отнюдь. Это предисловие.

– Мне не интересно… Не интересно, как и сколько раз вы это делали.

– А когда мы это делали? Интересно?

– То есть… Была она только моей или одновременно ездила сюда и вы занимались этим? В шляпе?