Куда улетают драконы

Её белая кожа выглядела гранитно-серой в густой и затхлой мгле. Но теперь я знала: ректор прав. Вот она, Мириди Хон, которую я так ненавидела в прошлой жизни. Заокеанская Ла'брисса, что срезала мне балл на важном экзамене. Но знает ли об этом сама Нимеридис?

— Тебе сны не виделись странные? — спросила я. — Мы что, вечно тут сидеть будем? Или свет включат хотя бы?!

— С трудом понимаю, ты сейчас реальная или снишься мне. Но даже если ты снишься, я рада выговориться, иначе можно сойти с ума, — грустно и тихо сказала девушка и отошла в густую темноту. — Арли, ты видела Викса? Я же не успела ему ответить. Глупо так испугалась его чувств. Ведь меня никто никогда не любил и не говорил таких слов.

«Да уж, — едко заметило подсознание. — Даже в прошлом воплощении ты была старой девой».

— Викс очень волнуется и ищет тебя, — произнесла я, проигнорировав едкий поток мыслей. — Мы все тебя искали. Викс, я, Эриман, эбрисс Адонис. Расскажи, что это за место? И зачем мы здесь?

— Я ничего не зна-а-аю, — заскулила Нимеридис. — Правда искал? Правда?

Она снова вышла к решётке и прижалась к ней впалой щекой.

— И сейчас ищет, — сказала я, стараясь обуздать панику.

— Но не найдёт, — ещё тише сказала Нимеридис. — Отсюда нет выхода. Некоторые маги сидят взаперти несколько месяцев, а есть и старожилы. Арли, я так рада тебя видеть, но… Это, значит, что ты тоже здесь погибнешь.

— Почему погибну?! — вскрикнула я. — Мы им зачем-то нужны!

— Я уже не верю, что выберусь. Нужны… И нас очень много. Оглянись, Арли. Вокруг одни клетки.

Клетки? Она шутит, или как? Неужто нам суждено умереть в этом гнетущем мраке? Принести наши бренные тела в жертву крысам?!

Паника царапнула горло, и я почувствовала, как во рту разливается металлический привкус. Всё было слишком реалистично. И слишком неправильно. Даже ёжик лесной догадался бы, что мы по горло увязли.

Вездесущие?! За что?!

— Как тебя похитили? — проговорила я немеющим языком. Губы едва смыкались.

— Это был Леан. Я попросила отвезти меня домой, но в повозке уснула и… очнулась уже здесь.

— А твои вещи? Кто их выкрал?

— Думаешь, что мне сейчас есть дело до вещей? Я алейн увидеть хочу, воздухом свежим подышать, Викса обнять… — Нимеридис присела спиной ко мне, вжавшись в поперечины клетки.

— Они найдут нас, — пробормотала я неуверенно. — Найдут, обязательно!

— Вы сказали Леан? — хрипнул женский голос в темноте. Воздух зашевелился, и из мрака высунулась светлая голова со спутанными волосами. Худые пальчики обхватили металлический штырь, и бледное лицо с огромными глазами уставилось в нашу сторону.

— Ну, да, — растерялась я. — Такой рыжий конь… Ну, наг, то есть. Похож на нага. Гадкий и скользкий.

— Думай, что говоришь! Он жених мой! — решётка дёрнулась, и худая рука скользнула внутрь, но до меня не достала. — Скажи спасибо, что я без магии сейчас, — прошипела девушка.

— Жених? — я попятилась, до сих пор не понимая, что делаю. — Ну, да. Хорош жених. Бросил тут тебя, а где он сейчас? Где?

— Не бросил! Дай только дотянусь до твоего языка! — девушка снова налетела на решётку, а потом свалилась на растрескавшийся земляной пол, как мешок с зерном, и завыла. Горько так, что душу скручивало, и сердце останавливалось.

— Где он? — повторила я, а злые мысли о Пеане медленно, но верно, становились воспоминаниями об Эри. Начинали душу раздирать, словно кошки. И я уже не понимала, о ком говорю. — Где же?

Сердце гулко ударилось о рёбра. Где же сейчас мой Эри? Что подумает, не найдя меня рядом?! Что я сбежала?! Поймёт ли дорогой мой, что выкрали меня? Выкрали… Бессовестно, нахально и… глупо!

Провела рукой по волосам, надеясь обнаружить шпильку — частичку любимого. Но тщетно. В душе оставила вечером. Теперь ничто мне о нём не напомнит… Если только память моя умирающая, что лики чужие стирает в три дня.

— Арли, смирись. Отсюда нет выхода. Скажи ещё спасибо, чтобы покормить не забыли, — тускло проговорила Нимеридис и скрылась в темноте своей крошечной камеры.

Тьма заволокла мир. Тишина проросла голову, будто бамбук заокеанский. Крики тощей блондинки отдалялись, пока не превратились в смутные, истёртые отголоски.

Попятившись, я опустилась на кровать, и сетка прогнулась почти до пола. Теперь я не видела ничего и никого вокруг. Не слышала. Не чувствовала. Не. По-ни-ма-ла…

И не помнила. Не помнила, как вцепилась в проржавевший край кровати, ломая ногти и царапая ладони. Не помнила, как по щекам побежали слёзы. Как голова безвольно опустилась на грудь, а потом вздёрнулась в потолок, занавешенный мглой. Как таращила влажные глаза в пустоту, выжигая ею прошлое и память. И как выла, разрывая связки. Громко. Безудержно. Невыносимо…

Закончились твои светлые дни, Арлинда. Впереди только мрак. Монотонная пустота с каменным запахом. Плесень на решётках и скрип кроватной сетки. И боль, занимающая место твоей оторванной половины.

Тебя больше нет.

Вас больше нет.

И потянулись часы.

И понеслись дни, вминая нас в вечность и растворяя в ней разум.