Читаем Куда ведет Нептун полностью

Куда ведет Нептун

— Гони на стол чего бог послал. А я пока попросвещаю гостей. — Как флагом, размахивает «Санкт-Петербургскими ведомостями»: — Чего пишут, а! Хотите знать, что творится на белом свете? Извольте. Гора Везува в Италии три дня кряду выбрасывает пламя и камни. Все сады окрест погублены. А в Турской земле — жестокое трясение земли. Тыщи народу погибло. Да и у нас новости изрядные. На верфи родной. Задумал один мастеровой построить на воде чудо чудное. За дело ручается потерянием живота. Ну-ка, кто догадается, что сие есть?

Чудо чудное… Галерный мастер ждет, потирает руки.

— Ладно, братцы, так и быть, выдам тайну. Но три условия ставлю: наносить воды, баньку затопить, дров напилить.

Банька затоплена. Вода принесена. Дрова напилены.

Лаптев восседает за столом, пышущий жаром, как печка-калёнка.

Рассказывает, что некий мастеровой задумал построить потаенное, подводное судно. В это трудно поверить.

— А дышать как?

— Вот, братцы, и в Адмиралтействе не поверили. Дошло до царя. Поглядел Петр Алексеевич чертежи да зажегся: «Выдать мастеровому все потребное — доски оловянные, трубы медные».

— Построит, как думаешь? — спрашивает Харитон.

— Погоди маленько. Сомнений немало. Так ведь флот наш тоже не сразу на ноги встал — от малого ответшалого ботика начался.

Как же много знает Борис Иванович!

Прончищев подходит к игрушечному кораблику «Орел».

— Сами сделали?

— Кто ж еще?

— Вот бы нам научиться.

— Научу, научу. Какой капитан, ежели сам себе не может корабля построить? А куда бы поплыли, ребята, ежели бы сами выбирали?

— Да хоть куда, — откликается Челюскин. — Хоть на край света.

— А в какую сторону?

— В любую.

— В любую всякий дурак поплывет. Ты румб назови.

— Я не знаю.

Прончищев дергает ниточку макета — паруса раскрываются, крошечные, туго натянутые.

Смотрит в окно. Карповка скована льдом. На улице метелит, в трубе надсадно воет ветер. Погудит, погудит да на волю. И опять от стужи — в дымоход, погреться.

— А ты чего, Прончищев, молчишь?

— Думаю, Борис Иванович, куда б поплыл.

— Расскажи нам, братец.

— Это я про себя пока.

— Вроде мечту имеешь?

Прончищев улыбается:

— Вроде так, Борис Иванович.

— Мы подождем. Верно, парни?

— Подождем! — весело соглашаются парни.

<p>ГАЛЕРА</p>

— Запе-ева-ай!

Дмитрий Лаптев только и ждет команды Евского. Ох, сейчас выдаст высоким чистым голосом! Замри, столица!

Перепелочка, пташечка, прилетела, прибрала крылышки-и-и…

И сорок парней выпускают «пташечку» до самых небес:

Прилетела, примахала, по полю летаючи,Сокола искаючи,Сокола искаючи!

Гавань. Здесь сержант сдает свою сухопутную команду в руки командира морского — шкипера, гангутского кавалера Дружинина.

Точеная головка сказочной птицы Феникс украшает нос десятивесельной галеры. На стеньге — андреевский флаг, бело-синее полотнище с крестом.

По четверу за весло, полная воля, кому с кем сидеть на банке.

Легкой галера кажется с берега. Да и то когда парус надувается от попутного ветра. Как скользит тогда галера по невской воде. Пташечкой летит.

Поначалу весло не давалось, рвалось из рук. Взбрыкивая, уходило лопастью глубоко в реку. Или, наоборот, срезало самую верхушку пенного гребня, не желая отдаваться работе.

Не случайно в старину весло называлось «хваткой». Набей на ладонях кровавые мозоли, ощути плечо товарища — тогда широкая лопасть сбросит тяжесть, весло станет «ухватистее». И валек затеплеет в руках.

Это дереву передались горячие толчки крови.

Пройдет время, наши герои не раз вспомянут первую свою учебную галеру с хищным оскалом птицы Феникс на носу.

— Суши весла!

Сколько они помучились, пока научились ставить весла стойком, в линеечку, ровнехонько.

У шкипера горло луженое.

— Как ставите весла, разз-зявы?

Это самая слабая степень его негодования.

— В рей, грот, фал!

Дружинин уверен: морские словечки скорее вовлекут практикантов в бесподобную морскую службу.

Вымуштровал. Будь ты хоть трижды адмирал — гляди, любуйся.

Мощный бросок — и лопасть к лопасти, точно носок к носку в парадном расчете.

— Весла на воду!