Куда ведет Нептун

Гардемарин Харитон Лаптев! Прими самый сердечный привет гардемарина Прончищева.

Как мне посчастливилось! Был я в дальнем плавании. Ходили в Италию. Миссия наша была особая, связанная с поручением Адмиралтейства. Все сразу разве расскажешь? Чего только не видал! Дули беспрестанно противные крепкие ветры. Пространный океан разливался перед нами, и не было ни в какую сторону берега ближе, чем семь или восемь сот верст. Мы ходили взад и вперед по такому месту, где на голландской карте, по которой мы плыли, поставлен был крестик, означающий, что тут находится подводный камень. Этот знак навел на нас всех немалый страх, ибо, сам понимаешь, попав в таком отдалении от берегов на камень, не было бы никакой надежды на спасение. Камня, к счастью, не оказалось. Делаю вывод: любое счисление не может быть без погрешностей.

Вскоре ветры опять стали благополучны. Мы миновали Португалию, город Кадикс. Вскоре надеялись увидеть

Порт-Магон, куда надо было зайти для пополнения запасов пресной воды. Берег был замечателен. Стали к нему приближаться. Уже оделись и приготовились, чтобы тотчас, как бросим якорь, ехать на берег. Ведь более двух месяцев, как запертые птицы, из клетки своей никуда не вылетали. Но судьба обуздала наши желания. Дала урок, научающий терпению. Взошедшая внезапно туча переменила красное утро в мрачное. Начался шторм. Почти при самом входе в пристанище принуждены были попятиться назад и плясать перед гаванью еще двое суток, покуда ветер, не умилостивясь, пустит к берегу.

Так, можно сказать, я впервые познал настоящее море. Повидал настоящего страха. Но что ж ты думаешь? Запрошусь на берег? В интендантство? Сие плавание со всеми присущими опасностями еще более укрепило мое желание быть всегда с флотом. Это судьба. Недавно я получил веселое письмо от Челюскина. В Балтийском море, пишет он, случаются двойные течения: одно над другим, но текут противоположно. Я плыл в одну сторону, в благословенную Италию, а мысли мои были обращены в сторону противоположную. Тут пути хорошо прохожены. Но есть места, где их нет и в помине. Я имею в виду путь северный. Это моя старая дума. Тянет меня все более в необъезженные края. И эта мысль меня преследует постоянно. Куда лучше идти в наши российские восточные пределы северной дорогой, нежели через экватор. Какая трудная задача! Да. Но она разрешима. И кому, как не нам, ее торить. Итак, я испытал жарких ветров, но меня влекут ветры северные. Вот где можно испытать свой дух и свою силу! Как ты думаешь? Желание это уже давно меня преследует. Ты не улыбайся. Я без притворства написал. И это, друг мой, тем уместнее, что до нас тут дошли вести как раз о таком плавании в восточные и северные моря на предмет обретения пути вдоль полярного берега Азии. Верно ли? Ты ближе к столице, к Адмиралтейству — сообщи!

Вот такие мои «потаенные» новости.

Весьма обрадован приветом Беринга. Он помнит меня? Скажи ему при случае, что гардемарин «Дианы» низко кланяется ему. Он же был первый настоящий капитан, которого довелось узнать по приезде из Москвы в Санкт-Петербург. И восхищение им осталось во мне на все последующие годы.

А соленой рыбой от нас пахнуть не будет. Просолимся лучше морем, чем рыбой в рассоле.

В дружбе моей не сомневайся. Остаюсь твой товарищ Василий Прончищев.