Куда ведет Нептун

Сердечный друг Челюскин!

Служба идет своим чередом.

Выполняю на корабле всю положенную черную работу: матроз. Но, как и ты, делаю обсервации. В Ревельском порту смотрю толщину льда, вымеряю глубины в военной гавани. Целая тетрадь исписана. Думаю, мои исчисления будут небесполезны для лоцманов.

Ты хорошо мне написал о течениях. Я об этом думал. И прихожу к соображению, что течения имеют великое сходство с ветрами. Они тоже зависят от положения берегов, островов, отмелей, разных возвышений морского дна. От того, как направление, так и скорость свою меняют. Понятно, что тут потребны дальнейшие наблюдения, чтобы ближе к истине установить сию зависимость. Мы пока лишь робкие ученики.

Ах, Челюскин, Челюскин. Как же мне тебя не хватает. Как полюбил тебя, дурака, с первого же знакомства в первопрестольной, так и по сию пору все думаю: вот выйду на берег — ба, Челюскин! А ты в других местах. Это ли справедливо?

Ты интересуешься, как дела мои на той почве, из коей произрастает любовь. Что тебе сказать, дружище? Плохо, Получил письмо от Тани, и оно отвратило меня от каких-либо надежд. Причина тому понятна. Ты пишешь о господине, который к ней повадился. В нем, видно, все дело. Ты говоришь, он богат. Смею думать, не только это перевесило чашу. Для Анастасии Ивановны, да, это обстоятельство имеет свой резон. Но не думаю, что для Тани. Очевидно, в господине, домогающемся ее руки, есть иные привлекательные черты.

Семен, не кажется ли тебе, что порою наши беды и неудачи мы для своей выгоды склонны объяснять чем угодно, только не доказательствами самой правды? Правда горька. Мы всякий раз хотим намешать туда сладкого сиропу. Ревностно добиваясь внимания со стороны известного лица и, увы, не получая его, мы тут же виним всякие обстоятельства.

Полно, что излишне утешать себя? Не для моряка любовь. Я часто думаю о том, что береговая граница отделяет нас от земных, недоступных нам радостей. Такова служба, мы ее выбрали. И не будем жалобиться, а примем жизненный урок со всем покорством.

Поговорим о деле. Оно таково. Что слыхал ты об экспедиции в восточные пределы нашего отечества? Спрашивал об этом Харитона — молчит. Интерес мой, ты знаешь, не праздный. Хочу свой дух укрепить на ледяных дорогах.

На Балтике всякого народу достаточно. А Ледовитое море ждет нас. Женами и детьми не обременены, сил достаточно. И какая польза для отечества! Нет опыта? Да. Но молодость, молодость… Когда же и испытать себя в настоящей морской работе, как не теперь, когда мы молоды.

Как ты на все это смотришь?

В чем угодно ты можешь упрекнуть меня, только не в бешеном и неприятном мне честолюбии.

Обнимаю тебя крепко. В скорой надежде получить от тебя письмо остаюсь Василий Прончищев.