Кудесник

— Затем, что мы ученые, миз Полански. Затем, что мы первооткрыватели в сфере виртуальной реальности, и наш долг — зафиксировать результаты, чтобы другие были в состоянии основываться на нашей работе и избежать наших ошибок. Возможно, наш опыт спасет жизнь кому-то из ученых. Уверен, что вы со мной согласитесь.

— Да, — негромко проговорила она. — Соглашусь. Мне не хотелось бы ставить под угрозу чью-либо безопасность. Вы правы, доктор Синклер.

Она тупо произнесла его имя, словно жизнь медленно уходила из нее. А мозг ее непрошено подсказывал образ времен пребывания в симуляторе, когда она стояла перед ним на коленях в соблазнительном, не ее стиля платье, произнося его имя. Иэн. Независимо от того, где это случилось: в симуляторе или нет — тело его все еще реагировало на сладкие, пьянящие воспоминания.

Он повернулся к ней и заметил, что она засунула стиснутые кулаки в карманы джинсов, вновь ссутулившись и вновь настороже, оставляя по степени скрытности далеко позади черепаху его детства. Вокруг нее сгущалась тьма, и она от этого становилась на вид меньше и уязвимее и до боли юной.

— Завтра мы в симулятор не пойдем, — внезапно заявил он. — День сегодня был трудный, и нам обоим стоит отдохнуть.

— Но Эйнштейн…

— Эйнштейну придется подождать. Я не могу рисковать своим оборудованием — или вашей жизнью — задавая вам слишком жесткий ритм.

— Я не нуждаюсь в поблажках! — выпалила она.

“Как она похожа на мою черепаху!”

— Мне даже в голову не приходило, что вы в них нуждаетесь. Помню, как вы забросали орка градом камней. С такой ручкой, как у вас, в поблажках не нуждаются.

Она улыбнулась. Это была робкая, ни на что не претендующая улыбка, длившаяся не более мгновения, и все же она успела заставить его сердце забиться так сильно, что оно чуть не выпрыгнуло из груди.

— Почему вам так не хочется говорить о том, что произошло в симуляторе? — вновь поинтересовался он.

Настала пауза. Потом Джилл вздохнула, и этот вздох был мягок и беспомощен, как легкий ночной ветерок.

— Я не хочу превратиться в примечание к статье в каком-нибудь замшелом научном журнале или в иллюстрированный материал ваших лекций. То, что произошло со мной в симуляторе, носило глубоко личностный характер. Сводить это к цепи опытных данных представляется мне… Ну, не знаю, чем-то вроде того, как режут курицу, несущую золотые яйца.

Синклеру захотелось сказать ей, до чего же это глупо, но слова застревали у него в горле. Будучи ученым, он уже зарезал свою долю кур, несущих золотые яйца. Разбирать вещи по частям, чтобы установить, что тикает внутри, являлось его профессиональным занятием, даже если при этом вещи лишались изначального очарования и присущей им тайны. Привычку к подобного рода занятиям он переносил и на частную жизнь. Он вспомнил, как часто Саманта обвиняла его в том, что он вносит научные методики в их брак. Она никак не могла понять, что их “золотой” союз был изначально обречен.

Улыбка его вдруг стала виноватой.

— Моя жена имела обыкновение говорить, что мое любимое блюдо — куры, несущие яйца.

Джиллиан так и замерла на ходу.

— Так вы женаты?

— Был женат, — уточнил Иэн, так и не остановившись. — Всему этому пришел конец год назад, но я полагаю, что от старых привычек отделаться не так-то легко.

— Прошу прощения, — проговорила Джилл, догнав его.

“Прошу прощения”. Это словосочетание он уже слышал сотни раз и привык его ненавидеть. В период брака прелестная и раздражительная Саманта предваряло ими почти каждую из произносимых ею фраз, особенно, когда она приносила извинения или хотела денег. А он слишком долго терпел и то, и другое. Теперь, конечно, она не снисходит до этого. Она дает поручение своему адвокату, а тот связывается с его адвокатом.

Умом он понимал, что Джиллиан просто хотела проявить деликатность и что она знать не знала, какие отвратительные воспоминания пробуждают у него эти слова. Тем не менее, он заговорил с нею более резко, чем намеревался.

— Прощения просить не за что. Я рос в одиночестве, воспитываясь у дедушки. Одиночество вполне соответствует моей натуре. Кроме того, оно дает мне больше времени для…

Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что ее уже нет рядом. Обернувшись, он увидел, что она стоит где-то сзади.

— Мы пришли, — незатейливо произнесла она, указывая на скромный дом городского типа, выходящий фасадом на пляж.

Именно такой дом он представлял себе наиболее для нее подходящим. Задняя часть дома освещалась стационарной лампой прожекторного типа, высвечивавшей веселенькие желто-голубые тесовые панели, аккуратнейшие белые настенные обводы и ящики у окон, битком засаженные яркими цветами. Небольшой навес над задним входом был весь увит ползучими растениями, а развешенные вокруг колокольчики разноголосо позванивали на ночном ветру. Дом выглядел безумным, хаотичным и гостеприимным до такой степени, каким не было ни одно из его жилищ. Он обратил свой взор к океанской мгле, ощущая, будто его в свое время лишили чего-то, чему он даже не знал названия.

— Что ж, ладно, тогда спокойной ночи, миз Полански. Созвонюсь с вами завт…

— Вы можете зайти.