Кудесник в городе богов

Звенислава едва не потеряла невидимого Немила, и пришлось сжать ее ладонь, затянутую в красную перчатку, чтобы напомнить о себе. Они появились вовремя: Кострома уже была здесь. Она склонилась над телом супруга и скорбно разглядывала его бледное лицо. Навь Владимир стоял за спиной хозяйки, ожидая распоряжений.

Звенислава спрятала Немила в уголке, за статуей небесного кузнеца, кующего звезды, а сама поспешила к госпоже.

– Вот и ты! – обернулась к ней Кострома. – Как раз вовремя. Я забираю тело супруга домой. Ступай вперед и расчисти путь, чтобы никто не мешал. Владимир, зови воеводу Мстивоя.

Своевольные гриди горячо поддержали решение вдовы своего господина. Призрачные воины подняли носилки и повлекли тело хозяина к выходу.

– Прочь с дороги! Не путайтесь под ногами! – заголосила Звенислава, отгоняя в сторону мелких служек.

Кострома двинулась следом, а замыкал шествие Владимир с обнаженным мечом – это был древний обряд, символизирующий готовность слуг вступить в бой даже за мертвого господина.

Внезапно лицо Костромы изменилось, вместо скорби на нем отразилась досада.

– Ах, ты уже здесь, любезная сестрица? – раздался мелодичный, но не слишком приветливый голос. – Ты ранняя пташка. Совет государей собирается в полдень, а до него еще остается чуток времени.

Стены зала заиграли всеми цветами радуги, как будто их осветило сияние. По высокому куполу побежали разноцветные блики. От неожиданности Немил отпрянул и спрятался за огромную статую, забыв о своей невидимости. В зал грациозно вплыла Додола, богиня радужного моста, в сопровождении целой стайки додолиц – нарядных девочек в возрасте от семи до двенадцати лет.

– Я не собиралась тревожить владык пустяками, – процедила сквозь зубы Кострома.

– А куда это гриди тащат великого князя? – маска любезности мигом слетела с Додолы.

– Его место – дома, под защитой родных стен, – отрезала Кострома.

– Великий князь горней дружины принадлежит всей общине богов, а не тебе одной, – резко выкрикнула Додола, преграждая ей путь и останавливая процессию.

Растерянная Звенислава попятилась, опасаясь очутиться между двух ссорящихся богинь.

– Я – законная супруга Перуна. Я решаю, как с ним поступить, – отчеканила Кострома.

– Что это за супруга, которая с мужем и ночки не провела? – дерзко возразила Додола.

– Не суй нос не в свое дело! – Кострома побелела от гнева.

– Ах, так это не мое дело? – взъелась Додола. – А то, что ты средь бела дня похищаешь великого князя – это чье дело?

– Что за ссора, любезные сестры? Как вы можете ругаться над еще не остывшим телом? – послышался громкий, уверенный голос.

Юные додолицы бросились врассыпную, уступая дорогу целому сонму великолепных божеств. Первым вошел в зал владыка Род – Немилу бросился в глаза его рдяной мятль, расшитый узорами. За старцем под высокие своды вступила целая толпа небожителей, среди которых кудесник разглядел Ладу с ее юной дочерью Лелей, Велеса, Стрибога, Ярилу и Хорса. За ними робко, будто не веря, что ему здесь рады, просеменил Вертопрах. Его неуверенный вид разительно контрастировал с дорогим черным камзолом, увешанным золотыми цепями. Божества окружили носилки с Перуном, не давая процессии ступить шагу.

– Эта самозванка думает, будто князь-воин принадлежит ей одной! – гневно выкрикнула Додола.

Ее радужный плащ разметался, отчего разноцветные полосы заплясали на лицах вошедших.

– Как вам не стыдно затевать свару над мертвым? – укоризненно глянул на обеих богинь Род своими пронзительными голубыми глазами.

Бледная Кострома сжала губы, но не ответила и отступила. Гриди вернули носилки к подножию трех престолов и поправили сбившееся покрывало, под которым лежало неподвижное тело.

– Займите места! Мы начинаем совет! – провозгласил Род и поднялся на центральный престол.

Оба кресла по правую и левую руку от него остались пусты: одно из них принадлежало Дажбогу, на втором раньше сидел Перун. Богини и боги расселись на лавках вдоль стен, и даже Вертопраху отвели отдельное кресло неподалеку от возвышения. То ли это был знак почтения, то ли, наоборот, все остальные предпочитали держаться от него подальше.

Внезапно сияние в зале стало ослепительным – это подъехал солнечный Дажбог верхом на огненном скакуне. Его венец светил так, что невозможно было смотреть на него. Немил укрылся за статуей, чтобы его не обожгло, да и Вертопрах не на шутку перепугался, а вот остальным обитателям Горнего мира до жара не было дела – он их не трогал.

Дажбог спешился, снял венец и уложил его в ларец, поданный слугой Святославом. Только когда крышка ларца захлопнулась, и нестерпимое сияние померкло, Вертопрах перестал ерзать, будто его поджаривали на сковородке. Род мигнул слугам, и те быстренько принесли послу большую чашу с вином, которая его успокоила.

Солнечный государь поднялся к престолам и занял место по правую руку от старейшины.

– Братья и сестры, у нас множество дел, но сначала мы должны решить, кому достанется место Перуна, – провозгласил Род.

Рассевшиеся на лавках богини и боги оживились и загомонили. Звенислава тихо юркнула в уголок, нащупала рукав Немила и зашептала: