Кудесник

Старуха по седым волосам и морщинам на лице, но, в сущности, женщина лет не более 50, начала рассказ о своих похождениях и снова случилось то же. В рассказе появлялись довольно известные имена высшего придворного круга, магистратуры, но и подонков Парижа, имена личностей того дна морского или людского моря, которое есть во всяком густонаселенном городе. Роза, к которой так не шло это имя, окончила быстро свой доклад и просила приказаний.

Молодая женщина достала из кармана большой ключ, подошла к громадному шкафу, быстро отворила его и дала держать старухе замок. Роза покачала замок в руках, как делала всегда, и прибавила в сотый раз, если не в тысячный:

— Недурно!.. Этим можно легко убить человека.

— Убить человека всем можно, милая Роза, и этот тяжелый замок — одно из самых плохих орудий. Вот это будет получше.

И красавица, едва заметно усмехаясь, подала старухе пузырек с какой-то желтоватой жидкостью.

— Помните только, что сначала не более ложки, а потом удваивайте порцию с каждым разом.

— И в три дня будет готов?

— В три дня не будет готов, а в неделю — наверное… — усмехнулась красавица.

— А если, madame Реми… Если они доктора позовут. Он даст противоядие.

— Нет. Он даст лекарство от выдуманной им болезни. А оно не поможет.

Заперев шкаф и отпустив старуху, молодая женщина позвала ожидавшего ее тучного пожилого человека с красноватым лицом и отвратительным выражением во взгляде маленьких серых глаз. Он, сопя и ни слова не говоря, полез в карман, достал оттуда мешочек, развязал его и высыпал на стол несколько горстей червонцев.

— А!.. — странно произнесла госпожа Реми, и взор ее блеснул. — Спасибо, милый Канар, mon petit canard… мой маленький утеночек… Вы не чета другим моим слугам. Вы всегда с радостной новостью. У вас меньше слов, а больше дела.

Красавица протянула руки к кучке монет, тускло сиявшей на столе от сумерек, хотела тронуть несколько золотых, но вдруг отдернула руку и пригнулась ближе к столу.

— Что это?!.. — выговорила она, наклоняясь, и легкая гримаса немного исказила ее лицо.

— Что? — произнес лениво и как бы сонным голосом Канар.

— Мне кажется, на нескольких монетах… да… положительно… кровь…

— Может быть… — тем же сонным голосом произнес Канар. — Не мыть же мне их. Я не прачка…

— Да, но хоть предупредите… Это гадко, противно… Отчего это они испачканы…

— Право же, не знаю… Может быть, от рук…

— Вы мне, Канар, на днях будете нужны.

— Рад служить, госпожа Реми. Когда прикажете?

— Приходите сюда через четыре дня.

— Ради грабежа… или ради… устранения?.. — улыбнулся отвратительной улыбкой этот краснолицый человек.

— Ради устранения! — рассмеялась госпожа Реми. — Прелестное слово. Да, надо устранить помеху в виде мужа.

— Вашего мужа? — удивленно выговорил Канар.

— Вы с ума сошли! — воскликнула красавица, но тотчас весело рассмеялась. — Мой в качестве мужа давно умер, а как обыватель этой планеты мне не мешает. Нет, не моего мужа, а другого мужа. Я вам тогда скажу. Прощайте.

Госпожа Реми, оставшись одна, улыбаясь собрала золото, завернула в платок и затем начала одеваться…

XXI

В тот же вечер в центре Парижа, неподалеку от Лувра, в большом доме, тоже походившем на маленький дворец, все окна ярко горели огнями, а по прилегающим улицам и на дворе двигались, подъезжая и отъезжая от главного подъезда, целые вереницы экипажей. Дом этот, или hôtel, как зовут парижане большие и богатые частные дома, принадлежал придворному сановнику принцу Субизу.

Уже 70-летний старик, фельдмаршал, бывший министр, принц два раза в году давал балы, на которых всегда появлялись король, королева и все члены королевской фамилии, а за ними, конечно, и вся знать. Бывать в числе приглашенных принца-фельдмаршала служило как бы знаком отличия и рекомендацией. Переступавший порог этого полудворца тем самым как бы приобретал право бывать в домах всей аристократии.

Сам принц был любезный и приветливый старик. Когда-то, в юности, он был адъютантом Людовика XV и носил прозвище Сердечный Друг Короля. Вместе с тем за всю свою жизнь он был приятелем всех фавориток покойного короля, близкий друг госпожи Помпадур, а затем наперсник сменившей ее знаменитой Дюбарри. Через брак его дочери со знаменитым принцем Конде аристократ древнего происхождения вторично и ближе породнился с королевской семьей.

Богато убранные залы и гостиные отеля принца скоро переполнились густой толпой всего, что было самого блестящего в Париже. Король, все члены королевской фамилии присутствовали на бале, а вместе с ними были тут же десятки лиц, оставшихся бессмертными в истории и в летописях Франции. Тут были принцы Конде и Конти, герцогини Шеврез и Лонгвиль, графиня Ламбаль, герцоги Шуазель и Монморанси и другие. В числе гостей были тут и полудуховные лица, кардиналы и аббаты, но не в своей, им полагающейся по званию одежде, а в обыкновенном светском платье. В красивой кардинальской одежде, но не самой парадной присутствовал только один папский нунций.