Кудруна

Рыцарский роман не господствовал безраздельно в немецкой письменной литературе. На юго-востоке Германии, в придунайских землях, Баварии и Австрии, в XII–XIII вв. возникают обширные героические поэмы путем переработки старинных эпических песен, которые сохранились в устной традиции еще с дофеодальных времен. Их источником был не мир кельтских преданий, воспринятый через призму французских куртуазных романов, а исторические предания древних германских племен, уходящие корнями в эпоху переселения народов. Эти богатырские поэмы о Зигфриде, о гибели бургундского королевства, о Кудруне (песнь о ней мы причисляем к этому роду поэзии), об изгнании и возвращении Дитриха Бернского, одного из самых излюбленных героев германского эпоса, складывались и исполнялись уже не дружинными певцами, как в старину, а новыми, профессиональными поэтами, бродячими певцами – шпильманами (spilraan – букв, «игрец»), забавлявшими своим искусством простой люд на ярмарках, постоялых дворах, в деревнях, находивших слушателей в феодальных замках, отправлявшихся вместе с воинами в походы за море. Их часто называют просто бродячими людьми (fahrende leute), хотя среди странствующих можно встретить и небогатого рыцарями-нистериала и школяра, и подмастерья. Церковь» издавна преследовала шпильманов. Согласно средневековому судебнику («Саксонскому зерцалу», VIII–IX вв.), шпильманы, так же как преступники, стоят вне закона (rechtlos). Тот, кто против желания отца становится шпильманом, лишается наследства. Но когда в XII в. к ним присоединились странствующие клирики и из их среды выделились талантливые поэты, имя «шпильман» получило новое значение и вес. Знатные господа охотно берут их на службу, дают им различные посольские поручения.

Эпическое искусство шпильманов в противоположность рыцарскому роману оставалось анонимным. Поэт не называет своего имени, значительно сдержаннее в своих оценках, прямо не порицает и не хвалит поступки тех лиц, которые изображены в его произведении. Этому искусству присущ гиперболизм (числа или силы), что особенно впечатляет в сценах массовых битв: от ударов мечей содрогается земля, море стонет, искры столбом летят из шлемов, кольчуг, копья и стрелы сыплются, как хлопья снега, противники наносят друг другу страшные раны, после боя приходится отмывать со стен густую кровь. В «Кудруне» богатырь Вате с такой силой трубит в рог, подавая сигнал к началу сражения, что сдвигаются камни, из которых сложены стены замка. «В героических поэмах, – пишет Б. И. Пуришев, – отражалась жизнь, исполненная опасностей, могучих страстей и трагических столкновений».[176] Там, где героический эпос показывает, рыцарский роман больше анализирует и рассуждает. Героическому эпосу свойственны определенные формулы в описании битв, торжеств, красоты и силы героев, восходящие к фольклору и представляющие общее достояние, а не плод индивидуального творчества. Средневековый поэт-шпильман окружен слушателями и адресует им свое повествование, нередко прерывая его обращением: «Я хочу вам рассказать.»… и т. п.

В середине XII в. эти обширные поэмы предназначались уже не для песенного исполнения, а для чтения вслух по рукописи, т. е. появился книжный эпос. В эту эпоху в литературных памятниках нередко встречается ссылка на книгу как на свидетельство того, что рассказанное поэтом не вымысел, а случилось в действительности («Кудруна», 505; «Крестьянин Гельмбрехт», стих 393). Этой же цели служат и ссылки на старинные предания («Кудруна», 22, 197). Ориентация на правду жизни, на изображение действительности «всерьез» сочетается в героическом эпосе с фантастикой, он сохраняет связи со сказкой.

Присущая героическому эпосу строфическая форма с ее неспешными длинными строками, разделенными на полустроки цезурой, создавала совершенно иное настроение, нежели короткий стих рыцарского романа. Однако рыцарский роман и героический эпос, существуя в одно, время, влияли друг на друга. Героический эпос подвергался феодализации, а также христианизации. Повествуя о событиях древних времен, он переносил их действия в обстановку феодального государства XIII в. Героический эпос перенимал и описательный стиль куртуазного эпоса, хотя и при этом он тяготел не к аллегоризму и абстрактным понятиям, а к непосредственному показу вещей а событий.

V. Судьба рукописи «Кудруны». Падания и исследования