Куйбышев

Губернский комитет большевиков вызов принимает. Своих самых надежных людей — пропагандистов, организаторов — рассылает по уездам. «Краснобай Церетели далеко, земля близко. Делите! Обратно взять сил не хватит!» И времени тоже.

Восьмого июня в «Приволжской правде», органе губ-кома, как бы резюме: «Здоровое понимание связи между политической революцией и борьбой за землю победило и кисло-сладкие увещевания ждать до Учредительного собрания, и угрозы Временного правительства расправиться с захватчиками».

Ну, а свой местный самарский Церетели — Кабцан наносит короткий визит Куйбышеву.

«К_а_б_ц_а_н: Мы решили работать вместе с вами.

К_у_й_б_ы_ш_е_в: Работать совместно можно, но надо принять нашу программу.

К_а_б_ц_а_н: За этим я и пришел. Надо обсудить нашу программу и вашу.

К_у_й_б_ы_ш_е_в: Нашу программу пересматривать не позволим! А вашу обсуждать мы не хотим. Она, извините за резкое слово, очень напоминает немецкую шуточную балладу «Путаница». Про человека, у которого все наоборот. «Он в рыбах озеро удил, ему сынок жену родил, а мышь поймала кошку. Кормил он курами овес, землею удобрял навоз, хлебал отваром ложку…» Желаю здравствовать!»

К середине лета все прочно на своих местах. Газета «Волжский день» окончательно лишает некогда «высокочтимого Валериана Владимировича Куйбышева» своих симпатий. Призывает все кары небесные. Еще лучше земные… В трогательном единении кадеты, эсеры, меньшевики создают «Комитет общественной безопасности». Сколачивают «батальон смерти». Из сыновей достойнейших семейств. Отпрысков густо разбавляют ветеранами «Союза русского народа», погромщиками со стажем, просто уголовниками. Высокая цель расправы с большевиками все оправдывает, списывает…

Куйбышев отправляется проторенной тропой в казармы 119-го запарного полка.

На страницах «Приволжской правды» недвусмысленное признание о целях:

«Батальон жизни III Интернационала!

Он у нас организуется не для каких-нибудь разбойничьих целей, а только для того, чтобы дать должный отпор всякому, покушающемуся на добытую чистой невинной кровью солдат и рабочих свободу… Солдаты полка проголосовали приобрести и поставить под охраной часового красное знамя с надписью: «Да здравствует III Интернационал!»

По губернии разбросаны запасные полки, артиллерийские бригады, команды выздоравливающих — выписанных из госпиталей фронтовиков, решительных, легко взрывающихся. В одном Самарском гарнизоне около шестидесяти тысяч солдат. А еще Сызрань, Бузулук, Иващенково, Николаевск… Чья сила весомее?

Гарнизонный митинг — власть по сегодняшним июльским обстоятельствам наивысшая — назначен в Аржановском саду. Накануне вечером у Валериана Владимировича засиживается младший унтер-офицер Василий Блюхер. До фронта рабочий вагоностроительного завода в Мытищах, под Москвой. С прошлого, 1916 года большевик. Оба члены Совета и военной организации при губ-коме. Отношения давно вышли из рамок официальных. Куйбышев не утерпел, по-приятельски попросил:

— Не взыщи, Василий Константинович, откуда у тебя, по всем мастям коренного русака, громкая фамилия немецкого маршала?

— Помещик, будь он неладен, потешился! Обласкал моего деда, крепостного мужика. Обратно никак — Блюхер и Блюхер! В деревне больше за ругань сходило. Мальчишки особенно донимали…

Сидят приятели за полночь. Разговор с одного на другое. Нет-нет к завтрашнему митингу возвращается.

— Ты, Валериан Владимирович, на особенно дружелюбную встречу не надейся! Главное, чтобы стали слушать, чтобы слово твое пробилось. Пустобрешная шелуха, правда, недоговоренная до конца, — все во вред. Солдаты шикают, улюлюкают. Недолго и с трибуны стянут, тумака не пожалеют… Значит, выкладывай все как есть. Без страха, без оглядки!

Куйбышев подхватывает:

— Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят что угодно!.. Это не я, Маркс. Так закончил он предисловие к первому тому «Капитала».

Солдаты толк знают: «Выражаем свою полную поддержку и солдатское товарищество петроградскому пролетариату и гарнизону… Никакого доверия правительству, расстреливающему свободу… Вся власть революционному народу».

Пора вооружать и рабочих. К осени резко ухудшилось военное и экономическое положение страны. Произошли коренные сдвиги в расстановке противоборствующих классовых сил.

Ленин, только что сменивший шалаш у озера Разлив — «мой зеленый кабинет» — на Гельсингфорс, пишет письмо Центральному, Петербургскому и Московскому комитетам: «Большевики должны взять власть». Тогда же — между двенадцатым и четырнадцатым сентября — Ильич присылает в ЦК свой «примерный план» вооруженного восстания.

Спасти страну и революцию, убеждает Ленин, может только партия рабочего класса, если она возьмет власть в свои руки и немедленно предложит мир народам. В новых условиях снятый в апреле лозунг «Вся власть Советам!» получает совершенно новое содержание. Теперь это лозунг перехода власти путем вооруженного восстания. Прямой подход к диктатуре пролетариата — коренному требованию программы большевиков.