Кухарка для дракона

— Проснулась братская любовь? — Светлые брови поднялись в притворном удивлении.

— Можно и так сказать. Вы же прекрасно знаете, что я был против ее участия в отборе дальше третьего этапа.

— Знаю, и девушка могла уйти, но она сама сделала этот выбор. Больше выбора у нее нет.

Тонкая кисть с изящным запястьем потянулась в сторону кинжала.

— У меня, к сожалению, теперь тоже, — холодно произнес мой кошмар.

Дальнейшие события больше напоминали сюрреалистичный театр теней. Тиран, вместо того чтобы вложить лезвие в протянутую руку, сделал резкий выпад и всадил клинок по самую рукоять в грудь не ожидавшего подобного поворота Вильрена. Эльф покачнулся, удивленно глянул на торчащую из груди рукоять, на конце которой начал наливаться светом прозрачный камень, и медленно осел на землю.

Неужели все?

Тиран метнулся ко мне, достал из-за голенища нож и начал быстро перерезать веревки, стянувшие мои конечности. Что удивительно, но пение так и не прервалось. Сподвижники спятившего бога будто и не заметили смерти своего предводителя. Мои руки оказались на свободе, только вокруг запястий остались болтаться обрывки нут. Тиран обогнул камень и начал освобождать ноги, когда за его спиной прямо из земли возникла черная тень, очертаниями напоминающая высокого человека. Призрак вытянул прозрачную руку, и в нее тут же послушно по воздуху проплыло орудие недавнего убийства.

— Выбор есть всегда, мой мальчик, — громовым раскатом разнесся нечеловеческий голос, от которого каждый волосок на моем теле встал дыбом. — И ты сделал неправильный.

— Осторожно, — завизжала я, но было уже поздно.

Свист рассек воздух. Тиран дернулся, выгнулся вперед и захрипел. Из груди у него торчал кончик черного лезвия, с которого медленно сорвалась алая капля. Голубые глаза на миг вспыхнули светом и медленно погасли. Навсегда. Ненужное уже тело соскользнуло с клинка, а призрак так и остался стоять напротив меня с ножом в полупрозрачной руке.

— Жаль, что последнее испытание он так и не прошел, — уже тише прошелестел призрак и развернулся в мою сторону. — А еще жаль, что твоя жизнь больше не имеет ценности.

Острие направилось в мою сторону. Я рванулась, совсем забыв о том, что ноги все еще привязаны. Свалилась с алтаря, на котором уже почти все символы светились алым, и попыталась отползти от жуткого потустороннего существа, что неумолимо медленно направлялось в мою сторону. Ладонь наткнулась на что-то холодное — нож Тирана, выпавший из ослабевших пальцев моего теперь уже бывшего опекуна. Схватив оружие, я начала судорожно перепиливать веревки, оказавшиеся неимоверно прочными. Или просто у меня не хватало сил в истерзанных затекших руках? Сбоку на меня продолжали смотреть мертвые глаза виконта.

— Великий Двуединый, помоги, — взмолилась по привычке.

То ли мои молитвы были услышаны, то ли обстоятельства так сложились, но сверху раздался утробный рык, и возле идола за моей спиной с небес рухнул серебряный дракон.

Я никогда не видела вживую драконов в их звериной ипостаси. И слава Двуединому! Огромный зверь, покрытый крупной блестящей чешуей, выглядел устрашающе. Мощные лапы, выбив алые искры из алтарного камня, глубоко увязли в густой траве под весом огромного тела. На вытянутой хищной морде от самого носа шли два ряда небольших шипов, которые, проходя через надбровные дуги, тянулись назад, на шею, чтобы там слиться в один ряд бритвенно-острых костяных наростов, возвышающихся вдоль всего хребта и заканчивающихся на кончике хвоста широким плоским шипом. Живое орудие убийства! Теперь стало понятно, почему на большинстве картин драконов изображали только в человеческой ипостаси. Но, несмотря на всю мощь, волнами идущую от зверя силу и агрессию, я залюбовалась им.

Серебряный дракон был прекрасен в своей ярости. Жуткий рык сотрясал все вокруг. Даже отсюда было слышно, как задрожали в окнах особняка стекла. Кажется, я даже услышала звон бьющегося стекла. Не успел звук смолкнуть, как из пасти дракона вырвалось пламя. Алые всполохи просвистели надо мной, не обжигая, и ударились в призрачную сущность.

Хенселль страшно рассмеялся, раскинул руки в стороны и задрал голову, прямо как стоящий напротив него идол. Не причинив призраку ни малейшего вреда, огонь ударился в невидимую стену, созданную последователями безумного бога, взвился вверх и, образовав купол, начал впитываться в верхушку статуи, прямо в раззявленный зубастый рот, обращенный к начинающему медленно светлеть небу. Символично и очень страшно: драконоборец поглощает драконий огонь. По мере того как все больше пламени уходило в статую, сам призрак начал приобретать более четкие очертания. На месте лица начали медленно проступать черты, смутно напоминающие недавно почившего принца Вильрена. Но это был не он: подбородок шире, нос длиннее, глаза существенно больше.