Кухня

— Ты права. Наверное, ты была очень занята? Как твоя работа? Интересная? — вежливо полюбопытствовал Юити.

— Да, все, что я сейчас делаю, мне нравится. Даже чистить картошку. Я пока еще на этом уровне, — хихикая, ответила я.

Вдруг Юити опустил чашку и начал разговор.

— Сегодня впервые я начал снова кое-что соображать и понял, что не могу тебе не рассказать об этом. Поэтому я сразу и позвонил тебе.

Я наклонилась, чтобы лучше его слышать, и посмотрела прямо в глаза.

Держа в руке чашку и не сводя с нее глаз, Юити начал свой рассказ.

— До похорон я совершенно ничего не соображал. Голова была пустой, перед глазами черная пелена. Этот человек был для меня единственным, с кем я вместе жил: являлся для меня и матерью, и отцом. Так было всегда: с тех пор как я себя помню. Из-за повседневной суеты я над этим даже не задумывался. Я не замечал, как один за другим проходят дни. И вот — смерть этого человека не была обычной. Это было преступление. Даже жена и дети убийцы пришли на похороны. Девушки из заведения были в отчаянии. Если бы я не вел себя как старший сын, все вышло бы из-под контроля.

Твой образ постоянно присутствовал в моей голове. И это правда! Так было всегда. Но почему-то я никак не мог решиться тебе позвонить. Я боялся, что, как только тебе об этом сообщу, все сразу превратится в реальность. Станет очевидно, что моя мать, которая на самом деле мой отец, мертва, и теперь я остался совсем один. Поэтому, хотя я и понимал, что ты — самый близкий мне человек, но не сообщил о происшедшем, и теперь считаю, что вел себя по-идиотски. Наверняка я был не в себе.

Видя, насколько сильно он потрясен, я могла только выдавить из себя:

— Почему-то вокруг нас слишком много смертей. Мои родители, дедушка, бабушка… мать, родившая тебя, потом Эрико. Это ужасно! Во всем огромном мире таких несчастных, как мы с тобой, найти трудно! Удивительно, что мы стали друзьями. Все вокруг умирают, умирают.

— Ага! — улыбнулся Юити. — Возможно, нам двоим нужно открыть собственное дело и поселиться рядом с теми, кто хочет умереть. Тогда мы сможем зарабатывать, ничего не делая.

Его грустное, но при этом неомраченное, улыбающееся лицо озарилось светом. Было уже совсем поздно. Я обернулась и посмотрела на прекрасный ночной пейзаж с мерцающими огоньками. Сверху улица казалась усыпанной светящимися зернами. Вереница машин напоминала сверкающую реку, текущую сквозь ночь.

— И вот теперь я тоже стал сиротой, — заключил Юити.

— А я вдвойне. Однако я не отчаиваюсь… — рассмеялась я, и тут из глаз Юити покатились слезы.

— Мне очень хотелось, чтобы ты меня рассмешила, — сказал Юити, рукой вытирая слезы. — В самом деле. Я ничего не мог с собой поделать.

Я обеими руками обняла Юити за голову:

— Спасибо, что позвонил.

Мы решили, что в память о ней я должна забрать красный свитер, который она часто носила. Я вспомнила, как однажды вечером, когда я примеряла этот свитер, Эрико сказала: «Какая жалость! Хотя он и дорогой, но тебе больше к лицу».

Тогда Юити подошел к комоду с одеждой Эрико, достал оттуда и передал мне ее «завещание», после чего пожелал мне спокойной ночи и отправился спать в свою комнату. Я читала завещание одна.