Кухтеринские бриллианты. Шаманова гарь

Михаил Черненок

― КУХТЕРИНСКИЕ БРИЛЛИАНТЫ ―

Обдумывая человеческие поступки, я всегда начинал не с того, чтобы смеяться, скорбеть или порицать, а с того, чтобы понять.

Спиноза

1. Однажды утром

На высоком взгорке в густом березняке, от которого, видимо, и произошло название, узкой длинной лентой в два ряда бревенчатых домов вытянулось старинное сибирское село Березовка. У нижнего конца его, сразу за околицей, — широкое и длинное-предлинное озеро с выпуклой полоской острова на середине. За островом, на противоположном берегу, — другое село, Ярское. По воде, напрямую через остров, между селами — рукой подать. Километра два, не больше. Если же добираться от Березовки до Ярского берегом, в объезд озера, то, пожалуй, и дня не хватит.

Называется озеро Потеряевым.

До постройки железной дороги на Кузбасс через Березовку и Ярское пролегал оживленный тракт, по которому круглый год шли почтовые и купеческие обозы. В летнюю пору они переправлялись через озеро на конно-водном пароме, а зимою дорогу торили по льду. Хозяином парома был пятидесятилетний березовский трактирщик Гайдамаков, бывший штабс-капитан царской армии. Неподалеку от паромного причала, на пригорке, высился его двухэтажный с резными наличниками особняк, низ которого занимали постоялые комнаты для заезжих и просторный трактирный зал. Осенью 1917 года, перед самой Октябрьской революцией, никогда не болевший Гайдамаков скоропостижно скончался, и все его имущество перешло по наследству к совсем еще молодой вдове Елизавете Казимировне. Недолго пришлось хозяйствовать новоиспеченной трактирщице. В начале двадцатых годов колчаковцы, отступая из Березовки на Ярское, сожгли дотла двухэтажный особняк, а паром утопили. С тех пор Потеряево озеро будто опустело.

Летом в тихую безоблачную погоду водная гладь, как громадное зеркало, отражает столько солнца, что в прибрежных селах кажется еще жарче и светлее. В ненастье, когда разгуляется северный ветер, вода в озере темнеет, покрывается мутными клочьями пены. Волны, сминая густые камыши, исступленно мчатся к крутому березовскому берегу и глухо бухают в него, разбиваясь, словно от взрыва, вскипающими брызгами. Только в одном месте, у самой околицы, пенящиеся гребни будто спотыкаются. Шипя, они длинными языками лижут плотный песок на отлогом скосе и закручиваются глубокими воронками возле покосившихся черных столбов бывшего паромного причала.

Каждый раз после непогоды на песке остаются длинные стебли кувшинок и лилий, груды перепревших березовых листьев, тяжелые, как из свинца, набухшие в воде сосновые шишки. Иногда среди выброшенного озером мусора попадаются желтые кости, осколки старинной фарфоровой посуды и даже стреляные винтовочные гильзы. Все это мигом растаскивает березовская ребятня, и через день-другой песок снова становится чистым.

Неподалеку от причальных столбов, за тальниковым кустарником, над озером склонилась кривая засохшая береза. Большущим амбарным замком на тяжелой цепи с незапамятных времен к ней примкнута плоскодонная смоленая лодка, принадлежащая бабке Гайдамачихе. Чуть ни каждую весну смолит и ремонтирует лодку колхозный плотник дед Иван Глухов. Говорят, что никакой платы за это он с Гайдамачихи не берет. Ради чего старуха держит лодку — никто из березовцев не знает, так как ни разу не видели, чтобы Гайдамачиха пользовалась своей посудиной. Правда, несколько раз по селу разносился слушок, будто в полночь бабка отмыкала амбарный замок и уплывала на лодке куда-то к острову. Но это был слух — и только.

В то утро шестиклассник Димка Терехин проснулся еще до первых петухов. Поежившись под стареньким полушубком, попробовал заснуть снова, но полушубок почти не согревал от сентябрьского холода, и Димка подумал, что пришла пора перебираться с сеновала, на котором ночевал все лето, в избу. Поджав чуть не до самого подбородка застывшие колени и крепко зажмурив глаза, полежал еще несколько минут. Холод, казалось, стал еще злее. И тогда Димка стал прикидывать в уме, чем бы заняться с утра пораньше, чтобы впустую не тратить время. Решение пришло неожиданно — проверить самодельные жерлицы на щук, которые смастерили вчера с Сережкой Бирюковым и поставили на Потеряевом озере возле причальных столбов, у камышей. Решительно откинув полушубок, Димка оделся, чуть не кубарем скатился по узенькой лестнице с сеновала и, перемахнув через плетень, очутился на улице.